37 
«Какая нелепая ситуация», — подумал Эмобой. Но тут сверху на него полились волшебные прохладные струи, вмиг снявшие напряжение, как телесное, так и душевное. Он открыл глаз, прикрыв его ладонью, посмотрел вверх и увидел множество бабочек с красивыми розово-бурыми крыльями. Они порхали над ним, выпуская из хоботков розовые струйки то ли жидкости, то ли пара, конденсировавшегося в воздухе. Струек было очень много. Они ласкали уставшее тело, как теплый летний дождь, и в то же время бодрили, как утренняя роса. Этот живой душевный душ отвлек Эгора от всех мыслей. Он лежал, млел, слушал успокоительный ритм струек и ровный стук фантомного сердца. Вода — вот чего ему так не хватало в новом мире, он же водяной, пловец. «Вот бы поплавать сейчас, а еще увидеть бы Кити, ее счастливую улыбку».
— Это ванна безмятежности, — услышал Эгор в ухе шепот Мании, — фарфаллы собирают в реальном мире нектар цветов, а здесь он превращается в розовую воду радости. А это — любовный напиток счастья, подарок тебе от Королевы. Эгор почувствовал, как ему в рот вливают что-то неудержимо легкое, пенистое и приторно-сладкое, инстинктивно глотнул и погрузился в полную нирвану. Не открывая глаз, он лежал в ванне и наслаждался. Сначала ласковой радостью насекомного душа, затем ласковой настойчивостью четырех девичьих ручек, делавших ему легкий массаж, который постепенно перешел в более близкое знакомство. Робкие и нежные кукольные руки как бы случайно скользнули Эгору между ног. Он не сопротивлялся. И тогда быстрые, мягкие пальцы легли на его древо желания, которое мгновенно выросло и высунуло из ванны слепую голову, как перископ. Эгор лежал, не открывая глаза, и тяжело дышал, то поднимая, то опуская голову под воду. Волшебные пальчики знали свое дело, и вот уже вся кровь Эгора ушла под них, вибрируя в бешеном ритме. Юноша нырнул и увидел счастливое лицо Кити. Он хотел, чтоб эта сладостная мука тянулась как можно дольше, но в то же время, как истинный пловец, все быстрее рвался к финишу, и вскоре острый пик наслаждения, готовый разорвать сознание в клочья, замаячил на горизонте, сил сдерживаться уже не осталось, и он тихо застонал. Чьи именно неудержавшиеся любопытные ручки ласкают его в этот сладостный момент, герой предпочел не смотреть, в мыслях он все равно был только с Кити. В эмо-реальность его вернул собственный страшный дикий рык, от которого содрогнулись стены башни. Он полулежал в заполненной розовой водой ванне. Куклы и бабочки в испуге жались у противоположной стены, вода расплескалась по полу комнаты, который зарос плотным ковром неестественно ярких, пахучих экзотических цветов.
— А где полотенце? — спокойно спросил Эмобой и встал во весь свой немалый рост. — И не пора ли уже увидеться с королевой?
Мания и Бабета молча и с опаской подошли к нему и насухо вытерли огромным розовым полотенцем. Вместо съеденной бабочками одежды Эгору перепали черные кеды, черные боксерские трусы в розовых черепушках, черные джинсы с точь-в-точь таким же ремнем, как и раньше, черная футболка «Aiden» и черный балахон, на груди которого красовалась бабочка в короне и с черепами на крыльях, вышитая розовым золотом.
— Королевский герб, — пояснила вполне оправившаяся Мания и подала ему его старую сумку-почтальонку, которую заботливые бабочки оставили рядом с ванной.
Бабочки-носильщицы снова подхватили Эгора и понесли на встречу с Королевой, шок от первого взгляда на которую он благополучно пережил только благодаря амброзии. Последняя, к сожалению, уже заканчивалась в кубке, и Эгор чувствовал, как страшная реальность все больше накрывает его. Память начинала возвращаться, розовый туман рассеивался.
Вот уже целый час он сидел на огромном троне и слушал песню любви своей самопровозглашенной невесты — бабочки с лицом голливудской богини. Слева и справа от трона стояли Мания и Бабета, символизируя народы Эмокора. В ногах у трона лежа пристроился удивительно молчаливый красный клоун. Хотя его молчание легко объяснялось — он ни на секунду не выпускал из руки бутылку амброзии. Эгор зачарованно глядел королеве в рот. Этот рот достоин отдельного описания — живой и влажный, пухлогубый и жадный, которому позавидовала бы и Энни Леннокс, он жил собственной жизнью на лице королевы. С тех пор как Эгор увидел Маргит, рот ни разу не закрылся, только иногда черные губы быстрым, почти неуловимым движением облизывал длинный острый язык. Эгор смотрел королеве в рот еще и потому, что выше, в страшные выпуклые мозаичные зеленые глаза он смотреть боялся, а ниже, на огромное жирное волосатое брюхо, пересеченное тремя парами сцепленных лапок, причем средние сжимали тетрадку с надписью «Эмобой» на обложке, он не мог смотреть без омерзения. Чтобы не выпустить из себя эмоции, все сильнее рвавшиеся наружу, Эгор все чаще прикладывался к кубку, пока не понял, что алкоголь его уже не берет, и не увидел, как от него отделяются и спрыгивают с трона дрожащие белые мышки волнения. Эгор весь сосредоточился на том, чтобы не выпустить из себя змей страха и пауков отвращения, и давно уже не слушал королеву. Он чувствовал себя накуренным старшеклассником на уроке, которого пробило на смех и он с трудом сдерживает себя, чтобы не запалиться. Тем более что все так и было, только вместо училки — огромная черная бабочка с женской головой, зависшая метрах в десяти от трона и плавно покачивавшая лохматым вельветом крыльев. Мышки волнения меж тем продолжали разбегаться по залу. Клоун даже успел закусить одной, глотнув в очередной раз амброзии. Кот-ученый, весь этот час аккомпанировавший выступлению Маргит на большом, почерневшем от старости органе, чуть не свернул себе шею, с вожделением глядя на разбегавшихся мышек. Только королева не видела их или делала вид, что не видит, продолжая разглагольствовать под попурри из «NIN» и «Sisters of Мегсу» в исполнении кота-виртуоза. В плотном воздухе зала, подогретом амброзией и свечами, висела пыльца спокойствия, висела королева Маргит и теперь повис ее вопрос в воцарившейся после него тишине. Королева замолчала, Кот тоже взял паузу. До Эгора с задержкой, но все же дошло только что сказанное королевой.
37 
