Последние отзывы

  44  

— Кто же тебе сказал, Глеб Микитич, что василиски петушиного крика боятся? — продолжал расспрашивать Олег. — Вчерась ты этого, как я помню, не знал?

— Мыслишь, ты один такой умный в новгородских землях? — хмыкнул толстяк. — Али боишься, мы с петухом хлеб твой отберем?

— Ну, положим, не так сладок мой хлеб, чтобы я за каждую кроху цеплялся, — улыбнулся Середин. — Однако конкурентов нужно знать в лицо. Откуда секреты василисковы утекли?

— Вещий Аскорун за полгривны кун вечор много чего про тварей сиих порассказал… — признался наконец купец.

— Опять он! — не удержался Середин. — Ну, просто в каждой бочке затычка. Надо будет познакомиться с ним поближе при случае…

— Не стыдно тебе слова такие охульные про волхва нашего говорить! — неожиданно вспылил толстяк, придерживая своего чалого скакуна. — Он служитель богов достойный, за жизнь долгую ни разу себя не опозорил, предсказания его завсегда сбываются. А ты кто таков?!

— Я, — пожал плечами Середин. — Я — всего лишь нищий бродяга с некоторыми навыками владения клинком и заклинанием. Может, раз уж ты теперь человек ученый, без моей помощи обойдешься? Я не гордый, могу хоть сейчас своей дорогой пойти.

— Куда? И откуда? Откуда ты взялся, ведун в странных одеждах? Кто твои мать, отец, в каких землях ты родился?

— Какая тебе разница, купец? Ты мне за родословную платишь или за клинок и голову? Я, что, щенок коккер-спаниеля — предками хвалиться? Коли передумал, так и скажи, плакать не стану. У тебя своя дорога, у меня своя. — Олег с такой силой натянул поводья, что гнедой, жалобно всхлипнув, встал на дыбы, и Середину пришлось, забыв о споре, мертвой хваткой вцепиться в луку седла, чтобы не вылететь в грязь.

— Ты при людях клятву дал, ведун, до торга белоозерского меня с товаром довести, — напомнил толстяк.

— К чему тебе моя клятва, коли тебе вещий Аскорун про василисков вчера все рассказать успел?

— Волхв Аскорун сказывал, что василиск, рождаемый черным петухом, жабой и навозом, боится токмо окрика родительского, петушиного, — покачал головой купец. — И токмо ласка быстрая, с зубами вострыми охотиться на него способна. Но страшен он настолько, что взглядом своим может заставить окаменеть любого приблизившегося человека. А яд в нем так силен, что способен просочиться сквозь оружие и руку поразившего его воина и отравить несчастного насмерть!

— Это все тебе волхв рассказал? — уже в который раз за последние полчаса донельзя изумился Середин.

Легенды про взгляд и яд василиска он слышал не один раз и отлично знал, откуда они пришли — из воспоминаний Плиния Старшего, столкнувшегося с этой тварью в Ливийской пустыне. В короткой схватке римляне потеряли нескольких воинов, один из которых, разрубив василиска мечом, затем тут же отсек себе руку, чтобы яд не успел просочиться через нее в тело. Получается, здешние волхвы знакомы с латинскими источниками?

Хотя, с другой стороны, учитывая географию новгородских торговых связей, тут вполне могли познакомиться со всеми легендами мира, начиная с китайских сказок и заканчивая исландскими сагами. Не говоря уже о том, что, когда кровожадная Римская империя достала всех соседей своими разбоями, самодовольством, развратом и развлечениями вроде гладиаторских боев, именно откуда-то из земель между Уральскими горами и Днепром пришли в Европу закованные в сталь от макушек до конских копыт бородатые катафрактарии и втоптали в грязь голозадые римские легионы. Возвращаясь назад, победители наверняка прихватили с собой не только золото и серебро, но и многочисленные свитки из римских библиотек.

— Так что, — вырвал Олега из глубины размышлений купец, — намерен ты сдержать свою клятву или же, как лживый немец,^[1] сбежишь от опасных обещаний?

— Ну, вот еще, — хмыкнул ведун. — Подумаешь, василиск! Я этих тварей перебил столько, что и считать забыл…

Уточнять, что все предыдущие схватки были учебными, с Вороном, Середин, разумеется не стал.

— И не боишься? — Купец повернул коня на дорогу, ткнул пятками бока. — Я ведь, коли встретим тварь эту страшную, тебя вперед пущу. Тебе за то и золото обещано.

— Помилуй, батюшка Глеб Микитич! — На этот раз конягу осадил один из воинов, голубоглазый, с выбивающимися из-под шапки рыжими волосами. — Помилуй, куда же ты нас на смерть верную против этакого чудища ведешь?

— Не будет никакой погибели, — зыркнул глазами в сторону Середина купец. — Сказывал вчера Аскорун, спасет меня от василиска нежить без роду и племени да небо русское. Сами, небось, слышали: роду-племени у ведуна нашего нет. А небо завсегда над нами. Поехали!

  44