ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  34  

Пустынник рванул ящик стола, выхватил первый попавшийся нож, полоснул себя по ладони, накрыл рукой хрустальный шар:

– Славутич! Славутич, я хочу услышать твой голос, я хочу взглянуть в твои глаза! Ну же, Славутич, не прячься. Я все равно дотянусь до твоей норы.

Драгоценная кровь пятисотлетнего мага, вытекая из пореза, смочила холодную поверхность шара, медленно впитываясь в поверхность заговоренного камня, и в шестнадцати километрах от Академической улицы начальник отдела планирования при аппарате президента тревожно поднял голову, кашлянул:

– Простите, коллеги, мне нужно на секунду отвлечься. Я обещал в это время сделать один очень важный звонок.

Над вытянутым столом послышался расслабленный вздох. Трое министров, двое начальников комитетов и генерал зашевелились, откинулись на спинки стульев, положили на полировку ручки и карандаши, потянулись к бутылкам с минеральной водой.

– Это ненадолго, – поднимаясь, кивнул Скрябин. – А вас, Павел Сергеевич, пока попрошу подумать, чем вы намерены кормить калужские дивизии все время, пока на хлебном комбинате не восстановят котельную. И запомните, что никаких запасов в мирное время вскрывать я вам не позволю, равно как и посадить тысячи человек на два месяца на одни сухари.

Последние слова Вячеслав Михайлович произнес, уже входя в комнату отдыха. Он торопливо сдернул с вешалки пуховик с глубоким капюшоном, накинул на плечи, поднял капюшон, открыл створку шкафа, шагнул в него и уже оттуда, из сумрака, поинтересовался, глядя прямо перед собой:

– Ты уже отдохнул, Пустынник? Ищешь новой работы?

– Где моя кошка, Славутич? – наклонился к шару заокеанский маг, ловя в хрустальных гранях черты Великого. – Куда вы спрятали Око?

– Неужели ты думаешь, Пустынник, что оно у нас?

– Я знал, я чувствовал! – зашипел Пустынник. – Вы заманили меня сюда, чтобы украсть мой амулет!

– Ты забыл, на какой земле находишься, Пустынник, – усмехнулся Славутич, прикрывая дверцу шкафа, и лицо его стало еще темнее. – Здесь не принято красть и обманывать. Если мы захотим отнять, то сделаем это в честной схватке. Захотим купить – так и скажем. Мы были честны с тобой, Пустынник. Ты должен был провести разведку в северной столице и получить оплату тремя черепами. Ты не принес ничего и ничего не получил. Тебе было сказано, что оставлять Око в Петербурге опасно. И Великий Изекиль принял меры к тому, чтобы оно не могло достаться Северному Кругу.

– Какие меры?!

– Я не знаю, Пустынник, – покачал головой Великий, – не интересовался. Но уверен, северяне до Ока не доберутся. Это точно.

– Что вы с ним сделали?!

– То, что необходимо.

– Вы убили его, твари!!! – Пустынник, не в силах сдержать ярости, хлопнул ладонями по шару и сорвавшийся с пальцев импульс энергии заставил хрусталь вскипеть и взорваться мельчайшим стеклянным порошком. – Вы убили амулет, который берегли десятки магов почти шесть тысяч лет! Проклятые гиперборейцы! Ради минутной выгоды вы готовы истреблять редчайшие артефакты, за которые настоящие колдуны платят веками рабства, которые передают только излюбленнейшим и доверенным из учеников! Кем вы себя воображаете? Нефелимами? Хранителями истины? Будьте вы прокляты! Ничего, настанет час, когда вострубят ангелы, раскрывая врата страданий. Мы сотрем вас в порошок вместе со всей вашей историей, истиной и верой! Русские будут пылать сальными свечками наравне со смертными ближних и дальних миров, моля о смерти, как о милости, а православный крест станет пропуском к мукам десятикратным, по сравнению с прочими…

Пустынник заметался по комнате, круша все, что попадалось на его пути.

Великая Амамат, как он ненавидел всю эту Гиперборею и ее Великих! Он ненавидел ее темной наследной ненавистью колдунов, тысячи лет назад изгнанных из здешних пределов за поклонение силам смерти и стремление к власти, ненавидел ненавистью слабого, которого беспричинно ткнул мимоходом в грязь лицом сильный бугай и, смеясь, пошел дальше, ненавидел ненавистью ограбленного к обидчикам, скрывшимся за высокими стенами, за крепкой стражей. Он ненавидел, ненавидел, ненавидел…

Славутич его ярости, разумеется, не видел: едва хрустальная сфера рассыпалась в прах, как контакт немедленно разорвался. Однако особой проницательности в данном случае и не требовалось. Вячеслав Михайлович Скрябин вышел из шкафа, небрежным жестом стряхнул несуществующую пыль, снял пуховик, остановился перед зеркалом: одернул пиджак, пригладил волосы. Слабо улыбнулся кончиками губ:

  34