104 
Конница выхлестнула из-за поворота рыхлой, серой от пыли массой. Копья у стремени, щиты за седлом, луки в колчанах. Первые воины, увидев препятствие, натянули поводья, но не смогли остановиться мгновенно. К тому же на них накатывали задние всадники, оставшиеся за поворотом, и татар буквально выперло на русские ряды.
— За мной! — Отпустив щит, Андрей подхватил бердыш, выпрямился, выбросил оружие на всю длину, пробивая горло ближнего скакуна, тут же резанул в сторону, вспарывая шею второго.
В воздухе сладко запахло парным молоком, кони заржали. Ближний татарин попытался выдернуть копье из петли на луке седла, но при этом слишком высоко вскинул руку. Зверев быстро ударил его под мышку, сделал шаг вперед, наступая на тушу уже упавшего коня, и рубанул по морде следующего. Слева сверкнула сабля — Андрей дернул бердыш к себе, закрываясь широким лезвием, услышал звон, ощутил содрогание — и опять уколол вперед, примерно в область левого соска. Татарин, спрыгнувший с убитого коня, но еще не обнаживший сабли, не успевший схватить драгоценный в битве щит, просто вздрогнул и осел в кровавую лужу. Тот, что был слева, тоже упал — вперед, с разрубленной спиной. Похоже, до него дотянулся Пахом.
— Русские, русские! — Затор на дороге начал рассасываться: казанцы отступили.
— Назад! — прикрикнул на одушевившихся холопов князь. — Побьют по одному! Назад!
Русские попятились, отходя от вала из доброго десятка лошадей и нескольких воинов, снова вытянулись поперек пути.
— Все целы? — уже веселее поинтересовался Андрей. — Вот так, ребята, и работаем…
Он опустился на колено и прикрылся щитом.
На повороте опять показались всадники, часто-часто защелкали луки. Щит Зверева несколько раз вздрогнул, с внутренней стороны из дерева на десять-пятнадцать сантиметров вылезли наконечники стрел, но до тела ни одна из них не добралась. Пару раз досталось и шлему — но пробить остроконечный шишак трудно даже копьем, не то что легкой деревяшкой. Минут за десять, расстреляв с полсотни колчанов, татары поняли: достать врагов так просто не получится — и прекратили бесполезное занятие.
— Эй, русские! Русские, сдавайтесь! Вам все равно не уйти! Мы перебьем вас всех! Сдавайтесь и останетесь живы! Сдавайтесь, не то умрете! Сдавайтесь, нас много! Вы не сможете нас остановить! Сдавайтесь!
— Добыча уходит, хан, — прошептал себе под нос Зверев. — Уходит, Гиляз-бек. Не тяни, не то уже никогда ее не догнать. Думай быстрее…
Татары отступили за поворот, на некоторое время повисла тишина. Потом раздался лихой посвист, сопровождаемый топотом — на дорогу вылетела плотная стена одетых в панцири и кольчуги всадников, со щитами впереди и опущенными наперевес пиками.
— Вот теперь точно началось… — взялся за бердыш князь.
Татар помещалось всего пятеро в ряд. Они шли не плотно — чай, не рыцарская конница. Зато легконогие скакуны запросто перемахнули завал из мертвых тел и не нарушили шеренги, воины не потеряли щиты, не уронили копья.
— Каза-а-а-а!!!
— Вместе!!! — Зверев поднял бердыш острием вверх и опер подпятником в землю, наклонил почти горизонтально щит, чтобы наконечник не воткнулся, а скользнул дальше, напрягся всем телом.
Хря-ясь! — с деревянным треском ломая ребра, напоролся татарский конь грудью на стальное острие, повалился через голову. Задние ноги врезались Андрею в щит, опрокинули князя на спину. Он увидел вторую волну: опущенные копья, конские морды. Наконечник пробил щит и грудь Ильи слева от князя. Холоп закричал, тоже начал откидываться — но его бердыш остался стоять, пропарывая конское брюхо от груди до паха. Вниз посыпались перемешанные с кровью кишки.
Зверев толкнулся локтем, поднялся, дотянулся до оружия и выставил наконечник навстречу новой волне. Хруст конских костей… Передние ноги скакуна подогнулись, он упал, а всадник по инерции вылетел из седла под топоры второго ряда ратников.
— Стоять! — закричал князь уцелевшим после копейного удара холопам. Да и себе тоже.
Снова поднял бердыш, нижнее острие упер в матушку-землю, а верхнее направил в сторону атакующего врага. Подобрал щит — не свой, татарский. Свой уже оказался закопан под конскими тушами. Прикрылся.
Удар копья вырвал деревяшку из рук и отшвырнул ее куда-то в сторону далекой Москвы, но конь очередного противника все равно оставил свои кишки на остром стальном полумесяце. Следующее копье ударило в шлем, чуть не оторвав князю голову и не переломав шейные позвонки. На миг погас свет, все стало тихо — однако он все же различил над собой конское брюхо, потянул саблю и снизу вверх с замаха рубанул чужое стремя и ногу поперек голени — пусть татарин без ноги повоюет.
104 
