Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
188 
— Да, мэм, — покорно согласилась Мэри Эллис. — Я позвоню Гарри. Это на него не похоже, забывать про розы. Правда, две недели назад у его сына был приступ аппендицита, и Гарри очень волнуется, потому что врачи сделали что-то не так.
— У него появятся еще и другие причины для волнения, кроме приступа аппендицита, если он позволит тле и дальше портить мои розы.
— Его сыну всего десять лет, миссис Шоу, и врачи не могут очистить его кровь от инфекции. Гарри сказал, что мальчику сделали три операции…
— Мэри, уж не думаешь ли ты, что я решила начать с тобой диспут по вопросам педиатрии? У всех свои проблемы. Но, какими бы они ни были, мы не должны забывать об ответственности. Если Гарри не понимает этого, придется его уволить.
Агата отвернулась от роз. Трость застряла в свежевскопанной земле на краю клумбы. Она попыталась вытащить ее, но это оказалось ей не по силам.
— Да что это, черт возьми! — Она, покрепче ухватившись, резко дернула трость и едва не потеряла равновесие. Мэри в тревоге подхватила ее под руку. — Отцепись от меня! Я не ребенок и не нуждаюсь в твоей опеке. Господи, владыка небесный, ну когда прекратится это пекло!
— Миссис Шоу, вам нельзя волноваться. — Это было произнесено таким тоном, каким, наверное, в восемнадцатом веке предостерегал своего господина слуга, опасавшийся быть побитым за чрезмерное усердие. Слушать это было еще более неприятно, чем бороться с проклятой тростью.
— Я и не волнуюсь, — процедила Агата сквозь стиснутые зубы. Рванув трость, она выдернула ее из грунта, но сразу же начала опять задыхаться.
Однако она была не из тех, кто позволит такому пустяку взять над собой верх. Она жестом главнокомандующего указала на газон, начинающийся сразу за кустами роз, и решительно двинулась вперед.
— Вы не хотите отдохнуть? — пролепетала Мэри. — У вас слегка покраснело лицо и…
— А как, по-твоему, оно должно выглядеть на такой жаре? — резко оборвала Агата. — Я не нуждаюсь в отдыхе. Я хочу увидеть свой теннисный корт, и немедленно.
Идти по газону было труднее, чем по выложенной плитами дорожке вдоль клумб. Агата упрямо преодолевала незаметные в зарослях выжженной травы неровности, спотыкаясь и опираясь на трость, чтобы не упасть. Она отбросила прочь руку Мэри и злобно рычала в ответ на заботливые увещевания девушки. Черт бы побрал эти сад, газон и корт, мысленно бранилась она. А ведь совсем недавно она и не замечала проклятых кочек…
— Если хотите, мы можем передохнуть, — предложила Мэри Эллис. — Я могу сбегать за водой.
Агату шатало. Корт был уже виден, до него осталось не больше тридцати ярдов. Он напоминал расстеленное на траве коричневое одеяло, сетка была натянута, ограничительные линии белели свежим мелом и как будто дожидались ее выхода на игру. В струях поднимающегося от земли горячего воздуха корт, казалось, чуть подрагивал и колыхался, словно под его поверхностью бурлил паровой котел.
Струйка пота, стекавшая со лба Агаты, залила глаза. Она почувствовала нарастающую тяжесть в груди. У нее было такое ощущение, словно ее тело обернули горячей резиной. Каждое движение требовало неимоверного напряжения, а Мэри Эллис двигалась рядом с ней безо всяких усилий, словно подгоняемое ветром перышко. Черт возьми, вот что значит молодость и здоровье. Будь оно проклято, это насмешливое покровительство юности!
Девушка молчала, но Агата чувствовала ее превосходство, она даже читала ее мысли: «Жалкая старуха, полудохлая корова». Ничего, она еще им всем покажет! Она еще выйдет на теннисный корт и разнесет всех соперников в клочья! Еще продемонстрирует свою подачу, которую называли «огненный ветер». Агату Шоу не победить! Она подчинила своей воле муниципальный совет. Она уже вдохнула новую жизнь в Балфорд-ле-Нез. Теперь на очереди ее презренное тело.
— Миссис Шоу, — осторожно начала Мэри, — может быть, мы отдохнем? Посидим под той липой. Я принесу вам попить.
— Чушь! — Агата поняла, что сил у нее осталось лишь на то, чтобы произнести одно это слово, но упрямо добавила: — Я хочу…. увидеть… корт…
— Миссис Шоу, ну пожалуйста. Вы же красная, как свекла. Я боюсь, вы…
— Тьфу на тебя! Боюсь! — Агата пыталась засмеяться, но вместо смеха из ее горла вырвался кашель. Как получилось, что теннисный корт сейчас так же далеко, как и в тот момент, когда они направились к нему? Ей казалось, что они идут уже целую вечность, прошли невесть сколько миль, а корт, словно мираж в пустыне, не приближается. Как такое может быть? Она упорно двигалась вперед, переставляла трость, подтаскивала ногу, а они, будто сговорившись, как многотонный балласт тянули ее книзу и назад. — Что ты повисла… на мне, — хрипела она. — Проклятая дура. Ты же висишь на мне, висишь!
188 
