79 
— Итак, мисс Джилбенк, вот ваш выигрыш.
И, не дав ей шанса возразить, я подплыла к письменному столу Джудит, отодвинула книги и тетради и водрузила на него гигантскую коробку. Развязала ленты, открыла и отступила от стола.
— В точности как заказывали, мисс Джилбенк. Надеюсь, вы не будете разочарованы.
Мисс Джилбенк, окончательно сбитая с толку, подняла тонкую серебряную бумагу и, похоже, лишилась дара речи.
— Что там, мисс Джилбенк? — спросила девочка.
— Это бальное платье к завтрашнему вечеру, — пояснила я. — Ну, Джудит, что ты думаешь?
Джудит, взвизгнув от восторга, потребовала, чтобы мисс Джилбенк показала ей туалет. Гувернантка, все еще не пришедшая в себя от изумления, вынула заказанный мной наряд. Я стащила одно из ее платьев, чтобы Белинда сумела снять мерку. Великолепно! Золотистый бархат с отделкой из узкой золотистой атласной ленты под грудью. Очень низкий вырез, а рукава длинные и узкие. Ни бантов, ни оборок, ни кружев. Простой, элегантный туалет классического покроя. Он идеально пойдет мисс Джилбенк.
Она приложила к себе платье. Джудит потрогала мягкий бархат и завопила:
— О Боже, вы должны немедленно его примерить! Пожалуйста, мисс Джилбенк!
Но мисс Джилбенк, строгая, сдержанная гувернантка, осторожно положила наряд обратно в коробку и разразилась рыданиями.
— О Энди, как считаете, оно ей не понравилось? Разве она не объяснила, что именно хочет? Может, вы не поняли, какой цвет ее любимый? Или декольте слишком большое? Похоже, оно доходит до самой талии!
Мисс Джилбенк улыбнулась сквозь слезы и наотрез отказалась заняться примеркой, пробормотав что-то насчет того, что должна выглядеть идеально в этом платье, однако наденет его не ранее завтрашнего вечера.
Я, посвистывая, вышла из детской, на целых четверть часа забыв, что кому-то не по душе мое присутствие в Девбридж-Мэноре. Что вынесла Амелия из спальни Джона? Уж конечно, не кинжал.
Подняв глаза, я заметила мужчину, нырнувшего за угол.
— Подождите! Кто вы? Подождите! — крикнула я. Но незнакомец уже исчез. Черт побери!
Мои пальцы сомкнулись на рукоятке пистолета. Я готова. И ничуть не испугалась.
Вечером в ослепительном наряде я стояла рядом с мужем, приветствуя гостей, рассаживавшихся за огромным обеденным столом.
Сервировка была великолепна. Хрусталь сверкал, серебро и тарелки были расставлены по всем правилам. Брантли нанял десять человек в помощь слугам, так что каждому приходилось обслуживать всего троих господ.
Меню, составленное совместно со всеми домашними, удовлетворило бы самого взыскательного гурмана. Предполагалось шестнадцать перемен — я считала сама, по мере того как блюдо за блюдом вносили в столовую.
Я посмотрела на мисс Джилбенк, просто изумительную в одном из моих платьев, немного укороченных специально для нее, из мягкого зеленоватого шелка цвета нильской воды, с верхней юбкой из шелка потемнее оттенком. Белинда старательно уложила ее волосы. Я посадила мисс Джилбенк рядом с сыном местного баронета, о котором она как-то упоминала. И сейчас она смеялась. Амелия сидела рядом с Томасом в самой середине бесконечно длинного стола. Они тихо переговаривались. О чем?
И вдруг оба как по команде обернулись к своим соседям.
Моя дорогая мисс Крислок восседала по левую руку от Лоренса и улыбалась какому-то его замечанию.
Все, похоже, от души веселились. Трудно поверить, сколько вина поглотили гости во время двухчасового обеда!
Я уставилась на Джона, хотя понимала, что этого делать не следует. Только зря себя мучаю, безмозглая идиотка!
Рядом с ним находилась женщина, красивее которой я в жизни не видела. Леди Элизабет Палмер. Очень богатая вдова, и к тому же молодая, не старше двадцати пяти. По-видимому, Лоренс пытался найти достойную партию своему наследнику и поэтому пригласил ее. Честно говоря, у него превосходный вкус. Мне эта дама не нравилась, но и она не была слишком любезна со мной. Смотрела сквозь меня, цедила слова, и мне ужасно хотелось отвесить ей оплеуху — нет, две!
Будь она проклята, есть ли в ней хоть один недостаток?!
Густые белокурые волосы, уложенные короной, из-под которой кокетливо выбиваются длинные локоны, падая на белоснежные плечи. И почти вся грудь напоказ!
Мой дед, взглянув на это лицо и грудь, не произнес бы ни единого слова. Как-то он заявил, что предпочитает наслаждаться совершенством в молчании. И, пропади он пропадом, наверняка молчал бы очень-очень долго!
79 
