Особенно,... 
61 
— И как тебе с соколами, боярин? — поинтересовался Друцкий.
— Красиво. Вот уж от кого, так от ворона такой прыти не ожидал.
— Э-э, не скажи, боярин. Ворон — он в воздухе князь. С цаплей иной раз соколу проще управиться, нежели с ним. Этот еще тихий попался, а многие сами в атаку кидаются да порой так поранят клювом своим охотника, что и не выживет. Мы как-то на ворона трех соколов спустили, так он от них восемь верст, отбиваясь, уходил. И ушел-таки, исчадье небесное. Хотя чаще, конечно, сокол его берет.
Так, за разговорами, вернулись к лагерю. Здесь князь и Василий Ярославович уже пировали, поочередно подливая друг другу вино. По виду друзья. Однако же выражение лица у боярина было такое, словно ему доставался один только уксус, да соль на закуску. Охотники присоединились к компании, дочка горячо начала рассказывать Юрию Семеновичу про схватку пернатых. Пожалуй, только теперь до Зверева стала доходить истинная суть соколиной охоты. Смысл ее — в зрелище, в поединке. Потому-то как раз ворон и есть самая желанная дичь. Все остальное — просто еда.
Возвращения остальных охотников бояре Лисьины не дождались. Василий Ярославович дал сыну немного времени, чтобы перекусить, после чего поднялся, поклонился князю:
— Благодарствую за честь и уважение. Давно не бывали мы с такими людьми достойными, давно веселья такого не видывали. Но пора и честь знать. Путь еще долгий.
— И тебя, боярин, за уважение и слова добрые благодарствуем, — приподнялся со своего места Друцкий. — Всегда рады тебя видеть будем, Василий Ярославович.
Бояре поднялись в седла, подождали, пока холопы наскоро соберут посуду, скатают ковры, и поскакали по полю в сторону дороги.
— Так отчего князь стал таким милым и добрым, отец? Узнал о нашей близости к великому князю? Проиграл тяжбу? Или на него сошла милость Господа?
— Это долгий разговор, — ответил Василий Ярославович и пустил коня в галоп, уносясь вперед.
Вернулись они на закате, а потому времени для разговора вечером боярин не нашел. Как не нашел и утром, и днем. Впрочем, Андрей уже успел подзабыть об этом разговоре, посвятив день рогатине и свисающему с дуба за опушкой чурбаку. В конце концов, хлопоты Василия Ярославовича — это не его хлопоты. Он дождется весны, спасет Ивана от очередного покушения, и домой. Обратно в двадцать первый век, к компьютерам, мотоциклам и телевизорам. Наверное, забавно будет играть с копьем в какой-нибудь «ходилке», еще помня рукой, каков он — удар рогатиной на всем скаку в пятипудовый чурбак. Или в кирасу польского наемника…
— Андрей Васильевич! Андрей Васильевич, тебя батюшка кличет! — примчался на луг за опушкой мальчишка лет девяти, имени которого Зверев не знал.
— Раз кличет, значит, буду…
Он отпустил поводья и ткнул кобылу пятками в брюхо, заставляя сорваться с места во весь опор, опустил копье, метясь в покачивающийся чурбак и выбрав для удара черное пятно небольшого сучка. В последний миг перед столкновением крепче сжал коленями седло и качнулся вперед, добавляя к инерции рогатины тяжесть своего тела, напряг мышцы… Тун-н-н! Наконечник вошел в дерево почти до середины, рука ощутила резкий толчок — пальцы разжались, чтобы тут же схватить рукоять сабли, рвануть ее из ножен и нанести первый рубящий удар. Пока — в пустоту.
Андрей развернул коня, спрятал оружие, доехал до чурбака, не без труда выковырял из него рогатину, поставил ее комлем ратовища в седло, нагнал мальчишку, наклонился, подхватил его, поднял в седло, посадил перед собой. Тот немедленно распрямил спину, вскинул подбородок, правой рукой ухватился за древко копья.
— Ну что, вырастешь — в холопы ко мне пойдешь?
— Пойду!!! — тут же с радостью согласился малец.
Василий Ярославович ждал возвращения сына на крыльце. Зверев спешился, кинул повод коня кому-то из подворников, взбежал по ступенькам:
— Ты искал меня, отец?
— Да, сын.
— Что-то случилось?
— Да… — Он вздохнул. — Идем в трапезную, я велел принести туда вина и кураги.
Боярин словно надеялся оттянуть начало разговора еще хоть ненадолго — но трапезная была совсем рядом, а на то, чтобы наполнить мальвазией серебряные кубки, ушли и вовсе считанные мгновения.
— Так что случилось, отец?
— Ты помнишь поговорку, сынок, что государь может наградить поместьем, но не может наградить происхождением?
— Да, конечно, — кивнул Андрей, хотя слышал такую присказку первый раз в жизни.
61 
