64 
— Варя, пивом на камни плесни, — сонным голосом указал Василий Ярославович. — Хочу духом хлебным подышать. И сними рубаху-то, чего мокнешь?
Холопка вздрогнула, но стянула с себя исподнее, отнесла его в предбанник, вернулась, плеснула пивом в каменку, потом еще раз. Жаркий едкий пар защипал во рту, в глазах, от него перехватило дыхание.
— Хорошо пробирает! Варя, пива мне зачерпни. Да и сама хлебнуть можешь, чтобы пропотеть лучше. Как же в парилке и без пота? Поры все в коже должны открыться, чтобы грязь из них наружу вышибло. Тогда ее и смыть нетрудно. Веники прихватила? Давай, добавь пара и пощекочи меня березовыми…
Девушка полезла наверх. Андрей совсем рядом с собой увидел ее крупную, слегка свисающую грудь, покатое бедро, покрытый влажными капельками пушок внизу живота. Он ощутил, как внизу живота у него начинает возникать напряжение, и отвернулся, чтобы не смущать Варю.
— Ой, хорошо, — довольно бормотал боярин под самым потолком. — Хорошо, молодец девка. Пару еще пусти, да и Андрея согрей. А то тих больно. Никак, заснул?
Зашипела на камнях вода, и в ту же минуту Зверев ощутил, как по спине его поползло что-то обжигающее. От неожиданности он вскрикнул, но взял себя в руки и снова опустил голову на доски.
— Хорошо… Теперь щелоком грязь сотрем, да можно и ополаскиваться. — Боярин спустился через сына вниз, там заплескалась вода. — Варя, спину мне потри.
Опять заплескалась вода, послышался испуганный девичий крик. Андрей вскинулся — но оказалось, что Василий Ярославович лишь окатил холопку холодной водой, после чего, весело напевая, ушел в предбанник. Зверев, решившись, тоже поднялся и, стараясь не смотреть в сторону девушки, наскоро обмылся щелоком, окатился, пошел одеваться. У него сохранялось ощущение, что происходит что-то не то — но что именно, он не понимал. Пока еще боярин не совершил ни единого поступка, за который его можно было бы попрекнуть, обидеться на него, который выглядел бы как оскорбление. Но что-то он все же сделал. Только что?
Остаток дня прошел без приключений. Они отстояли в церкви у озера положенную службу, исповедались, хотя в причастии им было отказано — из-за завтрака. Потом пообедали, выехали на ближние поля, где вовсю шла жатва. Проверили, как переносит ядовитую осеннюю росу садовая земляника, не полегла ли ботва у репы. Убрать все одновременно не хватало рук, приходилось выбирать, за что хвататься в первую очередь.
Свалив на берегу ручья осинку, отец с сыном, забыв про звание,[29] разделали ее на бревнышки и подлатали мост через Окницу в два шага длиной.
— Оброк скоро повезут, — пояснил Василий Ярославович. — Как бы не свалились с добром в воду.
После этого подошло время ужина, а потом и ко сну пора было отправляться. Придя к себе, Андрей снял поддоспешник, который носил в усадьбе вместо ферязи, стянул через голову полотняную рубаху, снял сапоги, повесив портянки под окном, подальше от постели, по шаровары снять не успел — дверь приоткрылась, внутрь скользнула Варвара и, не глядя на боярина, принялась расстилать постель. Потом, стоя лицом к изголовью, сняла платок, развязала пояс сарафана, стянула его с себя, аккуратно сложила на сундук. Потом сняла рубаху и тут же скользнула под одеяло, натянула его себе под горло, и села, судя по всему, подтянув колени. После недолгого молчания попросила:
— Не смотри на меня так, Андрей Васильевич. Неловко.
— Днем я тебя, помнится, не очень смущал, Варюша.
— Дык то ж баня. Андрей Васильевич… А тут…
— Да… — Зверев посмотрел на дверь, на девушку. — Да. А что ты тут делаешь?
— Василий Ярославович велел… Сказывал, я ныне у вас ночевать останусь. Коли не прогоните. Прогоните?
— Я? — К подобному развитию событий Зверев был не готов. Но все же он был не настолько безумен, чтобы гнать из своей постели обнаженную девушку. К тому же ту, что ему действительно нравилась. — Накройся одеялом и лежи спокойно.
Варя послушалась, и Андрей смог раздеться, не очень стесняясь — после чего тоже забрался в постель.
— Все? — поинтересовалась девушка. — Жарко тут. И душно.
Молодой человек сдвинул одеяло, глянул ей в глаза. Что положено делать в такой ситуации, он не знал. Не попадал еще как-то. Но точно помнил, какие сладкие у Вари губы, склонился к ним и прижался в поцелуе. Она ответила, обняв его за спину. Андрей сместился немного и очутился сверху, а плоть его оказалась настолько жесткой, что девушка испуганно зашептала:
64 
