Особенно,... 
57 
– Ха! Ну а кем же тогда, Хафтер? Любимой матерью? Девственницей, явившейся на Ястребиный остров, чтобы почить на лаврах восхищения и поклонения? Все, что тебе нужно было сделать, это щелкнуть пальцами и приказать мне раздвинуть ноги, что я и делала. Больше это не повторится. Никогда. Итак, Хафтер, если ты не считал меня шлюхой, кем же тогда?
Хафтер серьезно посмотрел на нее.
– Ты была просто Энтти, и все. Ты была ласковой и нежной и дарила мне все, что я хотел. И никогда не повышала на меня голоса.
Энтти возмущенно фыркнула и отвернулась.
– Какой же ты дурак, – презрительно сказала она. – Держись от меня подальше!
Мирана и Рорик, как и остальные, молча наблюдали за этой сценой.
– Очень странно, – удивленно заметил Рорик, сжимая пальцы Мираны. – Почему Хафтер не ударит ее? Отчего так умильно смотрит на нее? Клянусь богами, он убил бы любого, кто попытался бы оскорбить его мужское достоинство.
– Он слишком любит себя, потому и делал вид, что умирает от боли, – ответила Мирана.
– Так и было или по крайней мере он молился, чтобы это случилось. Ты не представляешь себе, что это такое. Гораздо хуже, чем мучения от расстройства желудка, и больнее, чем ножевые ранения в плечо. Интересно, что он с ней сделает, когда окончательно придет в себя. В отличие от Хафтера, когда ты попыталась лишить меня моего мужского достоинства, я действовал гораздо проворнее и решительнее. У бедного Хафтера не было ни малейшего шанса. Энтти до сих пор не перестает меня удивлять.
– Кстати, она отлично готовит.
– Это меня не удивляет. Будь прокляты эти женщины…
Мирана тихонько засмеялась. Это был странный, неожиданный звук. Рорик с удивлением уставился на нее. Наконец он улыбнулся, демонстрируя белоснежные зубы, затем наклонился и поцеловал ее в губы.
– Пора за праздничный стол и давай оставим Хафтера и Энтти в покое. Они сами разберутся между собой.
Был поздний вечер. Прекрасный день сменился мрачными сумерками. Небо затянулось тяжелыми грозовыми тучами. Подул сильный ветер, клоня до земли пшеничные колосья и молоденькие побеги елей. Притихли птицы и животные. Даже дети перестали носиться взад и вперед. Керзог спал, положив огромную голову на передние лапы. Он съел все, что ему бросали со стола, и все же остался голодным.
Полил дождь. Быстро стемнело. Рорик улыбался счастливой глуповатой улыбкой, направляясь с Мираной в спальные покои.
Укрепив на стене горящий факел, он повернулся к жене. Ее лицо пылало от выпитого вина из запасов Рорика. Оно было изготовлено из отборных сортов винограда, растущего южнее берегов Сены. Мирана была так хороша в эту минуту, что Рорик замер, любуясь ее красотой. Он не жалел ни минуты, что женился на ней. Что сделано, то сделано, и ничего нельзя изменить. Эта мудрость была у него на слуху с самого детства.
Действительно, не было пути назад, но теперь у него была она – прекрасная жена.
– У меня только одно сменное платье, – сказала Мирана. – Это великолепное платье и тунику я уберу в твой сундук. Я так старалась не испачкать наряд.
– Тебе это удалось, – ответил он. – Позволь, я помогу тебе расстегнуть броши. Это одно из платьев Асты. Она сказала мне, что хранила его много лет, сама не зная зачем. Она слишком располнела, чтобы носить его.
– Все женщины были очень добры ко мне.
– Да. Не могу понять почему. Возможно, однажды кто-нибудь из них объяснит мне это. Как хорошо, что теперь ты моя жена и их хозяйка.
– У меня нет оружия, – обронила Мирана, пока Рорик расстегивал броши.
– Конечно. Зато оно есть у меня.
– У меня всегда был собственный нож, с тех пор, как я приехала в Клонтарф. Мне подарил его Гунлейк.
– А, тот самый, которым ты хотела перерезать мне горло? Мирана кивнула.
– Зачем он тебе, если ты, конечно, не собираешься им угрожать и спускать с меня шкуру?
Рорик положил броши поверх сундука и отступил, чтобы полюбоваться Мираной, которая спустила тунику на бедра, потом переступила через нее, осторожно свернула и положила в сундук.
– Но он был частью того, что я носила каждый день, так же как платье и туфли, – выпрямившись и повернувшись к Рорику, очень серьезно произнесла Мирана.
– Ты женщина.
– Да, – согласилась она, стоя теперь очень близко к нему, все еще оставаясь в платье. – Как странно, Рорик, – продолжала она. – Ты не ошибся насчет короля? Неужели Эйнар действительно решился бы обесчестить меня, продав Ситрику?
57 
