Особенно,... 
87 
Это спросила уже не Арлет, а Серина, которая перепархивала с места на место в просторном вестибюле, любуясь своим отражением во всех блестящих поверхностях, попадающихся ей на пути.
Колин не успел ей ответить, так как в дверях появился Коротышка Мердок. Свою потрепанную красную шапку он почтительно сдернул с головы и теперь держал в узловатых руках.
— Я малость беспокоюсь, милорд, — сказал он лаконично. Но Колин его понял и разразился бранью. Ругался он долго и забористо. Мердок слушал молча, но смотрел на него с явным неодобрением. Тетушка Арлет открыла было рот, чтобы разбранить Мердока, но не успела: Колин и Мердок уже вышли вон.
Всю дорогу до конюшни Колин не переставая ругался. Гулливер, жеребец, на котором он всегда ездил, был слишком утомлен после долгого пути из Эдинбурга, и Колину пришлось сесть на Камбера, кроткого старого коня, который на своем долгом веку перевидал больше стычек с Макферсонами, чем большинство мужчин, живущих в округе.
— Куда она поехала?
— К западному концу озера.
Он так и не нашел ее, не отыскал ни единого следа. Он потратил на поиски два часа, то ругая жену, то терзаясь страхом, что она похищена кем-то из Макферсонов. Его грызли сомнения: а что, если приказы Лэтема Макферсона, старого лэрда, запретившего своим людям совершать набеги на земли Кинроссов, не имеют прежней силы? Черт побери, не исключено, что Робби Макферсон покинул дом своего отца в Эдинбурге — если он вообще туда ездил. При мысли об этом Колина прошиб пот. Наконец, когда солнце уже садилось, он возвратился в замок. Кобыла его жены Морковка стояла в стойле, пережевывая сено.
Коротышка Мердок только пожал плечами и сказал, не поднимая глаз:
— Она уже час как воротилась, милорд. Тихая такая, по всему видно, что ничего дурного с ней не случилось.
Колин не особенно удивился, обнаружив, что спальня лэрда пуста и что она так же сверкает чистотой, как и остальные помещения замка. В ней царил такой же полумрак, как и раньше, однако теперь комната больше не казалась мрачной. Ему пришлось признать это, скрепя сердце. Вымывшись и переодевшись к обеду, он решил, что за столом будет молчать. Ему не хотелось быть участником еще одной сцены, которая разыграется на глазах у всей семьи.
Когда он вошел в гостиную, Синджен стояла около камина, одетая в то же самое платье, с бокалом хереса в руке. Тетушка Арлет говорила ей что-то, наверняка какие-то гадости. Серина сидела на канапе, мечтательно глядя в пространство, а дети примостились вместе на маленьком, рассчитанном только на двоих диванчике, за спинкой которого стояла на страже верная пышногрудая Далей.
Синджен подняла глаза и увидела его. До чего же он был хорош, подлец! Вот тупой мужлан — как же он не понимает, что она вовсе не покушается на его место? Как он может быть настолько слепым? Она хочет занять не его, мужское, а свое собственное, женское, место, хочет всегда быть рядом с ним, чтобы вместе смеяться, вместе работать, чтобы целовать его и касаться руками его сильного тела.
— Добрый вечер, — сказал Колин, обращаясь ко всем.
— Папа, она сказала, что лишит нас обеда, но потом ты вернулся, и ей пришлось разрешить нам поесть.
Далей вскрикнула от возмущения и схватила Далинг за руку.
— Какая же ты хитрая, нехорошая девчонка, Далинг Кинросс!
— Понятно, — сказал Колин. — Иными словами, ваша мачеха — сущая ведьма.
— На этот раз ты немного перестаралась, Далинг, — заметила Синджен, с улыбкой глядя на свою падчерицу, — но это была достойная попытка. Пожалуй, я дам тебе несколько уроков актерского мастерства. Никогда не переигрывай — это главный закон театра.
— Мне бы хотелось поступить на сцену, — проговорила Серина. — Ведь именно так говорят англичане, имея в виду, что хотят стать актером или актрисой, не так ли, Джоан?
— Именно так. У тебя уже сейчас такая грациозная походка, Серина, что кажется, будто ты не идешь, а плывешь. Думаю, освоить остальные части сценического искусства тебе было бы нетрудно.
— Все это вздор, — провозгласила тетушка Арлет, вставая. — Итак, Колин, каковы теперь твои намерения?
— Я намерен пообедать, тетя Арлет. Джоан, смотри, вот и Филпот. Сейчас он объявит, что обед уже подан, и мы пойдем в столовую. Дай мне твою руку.
Синджен не хотелось брать его под руку, но поскольку все зорко смотрели на них, у нее не было выбора. Когда он легонько похлопал ее по руке, она насторожилась, готовая ринуться в бой.
87 
