108 
Молли заметила, что шнурок на кроссовке дочери развязался и болтается. Она долго смотрела на него, прежде чем стянуть с маленькой ножки кроссовку. На Эмме были клетчатые носки. Молли только вчера их постирала.
Они почти не разговаривали. Судьба снова больно ударила ее. Душа Молли оцепенела, но она была благодарна за опустошенность, овладевшую телом и мозгом.
Наконец она выговорила едва слышно, чтобы не разбудить Эмму:
– Я не верю. Все твержу себе, что это ошибка и что Ив жестоко пошутила.
– Понимаю.
– Теперь они прищучат Шейкера?
– Трудно сказать. Мы все узнаем, когда доберемся до Чикаго. Слушай, твой отец еще жив. Одному Господу известно, как ему удалось выкарабкаться, но он жив, и это хороший знак.
– А может, его уже нет на свете. – Молли осеклась, глядя на пустой киноэкран прямо перед ее носом. – Или он пришел в себя и рассказал копам, кто в него стрелял!
Рамзи потянулся к трубке телефона, висевшего на спинке переднего кресла.
– Нет, – запротестовала Молли, схватив его за руку. – Не хочу ничего знать, по крайней мере пока. Лучше буду думать, что ты прав. Он описал копам стрелявшего, и к тому времени, как мы приземлимся в аэропорту О'Хара, все плохое кончится.
Но Рамзи с сомнением покачал головой. Вряд ли это возможно.
– Помнишь, – сказал он, – я говорил, что стреляли с большого расстояния, судя по траектории пули.
Киллер засел на крыше четырехэтажного здания на противоположной стороне улицы. Мейсон просто не мог его видеть. По словам Савича, баллистическая экспертиза показала, что пуля калибра 7,62 выпущена из снайперской винтовки типа SIG-Sauer SSG2000. Эта винтовка принята на вооружение в армии.
Он не добавил, что пуля, разорвавшая грудь Мейсона, швырнула жертву в стоявшую на обочине машину с такой силой, что у новенького синего «бьюика-ривьеры» разлетелось боковое стекло.
– Гюнтер шел на шаг впереди хозяина и не получил даже царапины.
* * *
Эмма застонала во сне. Рамзи осторожно принялся растирать ее плечи и шею. Девочка попробовала было оттолкнуть его руку, но тут же успокоилось.
– Надо сказать ей. Она не глупа и обо всем догадается.
– Знаю. И в этом ее спасение, – едва слышно согласился Рамзи. – Необходимо первым делом снова позвонить доктору Лу.
– Он жив, Рамзи.
Рамзи ничего не ответил, продолжая легонько гладить Эмму по спине, и устало откинул голову на подголовник кресла. Господи, только они успели привыкнуть к разнице во времени, как все начинается снова.
Он хотел жениться, и как можно скорее. Хотел, чтобы Эмма знала: он всегда будет рядом, и теперь она его дочь. Женщина, которая станет его женой, как только они улучат момент, сидела через кресло – протяни руку и коснешься ее. Он не знал, что сказать ей, какие слова найти. И что, черт побери, теперь будет.
– Рамзи?
– Да?
– Нам придется подождать, пока все не утрясется.
– Дьявол! – прошипел Рамзи, тоскливо вздыхая.
Глава 29
Детектив О'Коннор вместе с Майлзом уже ждали их в доме Мейсона. Остальные, как пояснил Майлз, уехали в больницу.
– Входите. Мистер Лорд пока держится. Он еще не пришел в сознание, но врачи говорят, что его состояние стабилизировалось. Мне очень жаль, Молли.
– Спасибо, Майлз. Нам всем сейчас нелегко. Благодарю за то, что в одиночку обороняете крепость.
– Здравствуйте, судья Хант, миссис Сантера, – приветствовал детектив, выходя из гостиной. – Печально, что вам не дали отдохнуть. Все так неожиданно. Никто не знает, как теперь быть. Надеюсь, вы не возражаете, миссис Сантера, что я вломился сюда?
– Вовсе нет, детектив, – заверила Молли и, усевшись на корточки перед Эммой, спросила:
– Хочешь пойти с Майлзом на кухню и поискать чего-нибудь вкусненького?
– Я испек шоколадные пирожные для Эммы, – объявил Майлз. – Они еще теплые, прямо из духовки.
Эмма окинула мать долгим терпеливым взглядом. В глазах малышки стыла такая недетская усталость, что Молли хотелось плакать.
– Твой дедушка в больнице, Эмма. Он был ранен.
Теперь детектив О'Коннор хочет поговорить со мной и Рамзи. Узнать, что мы думаем обо всем этом.
– Ладно, мама. Я пойду с Майлзом.
– Спасибо, Эм. Я скоро приду. Ужасно хочется пирожных.
В награду она получила еще один многострадальный взгляд. Молли сидела, пока Майлз с Эммой не скрылись на кухне. Эмма по-прежнему прижимала пианино к груди.
Наконец Молли встала и мрачно пробормотала:
108 
