102 
Рорик и Меррик возвращались в усадьбу поникшие, каждый из них погрузился в свои думы, в свои воспоминания, но у порога их встретил женский смех, и мужчины заулыбались в ответ. Жизнь, как всегда, восторжествовала над скорбью и смертью.
В усадьбе толпилось множество народу. Мужчины ходили на охоту и добыли кабана и оленя, другие рыбачили, и теперь густой запах жарящейся дичины смешивался с ароматами копченой сельди и лосося и испарениями, неизбежными, когда столько мужчин и женщин постоянно трутся рядом в тесноте. Ларен устало оглядела спящих, расположившихся рядами от стены до стены, закутавшихся с головой в шерстяные одеяла. Кто-то потянул ее за платье, и, посмотрев вниз, она увидела Таби в легонькой рубашонке – малыш хныкал и тер рукой глаза.
Ларен опустилась на колени, прижимая брата к себе.
– Тебе что-то приснилось, Таби? Дурной сон? Он кивнул:
– Как же Меррик будет моим викингом-защитником, если он вернется жить в Мальверн? Викинг в твоей сказке остался с мальчиком, чтобы всегда защищать его. Ты думаешь, я совсем глупенький? Я ведь знаю: то место, куда меня увезут, очень далеко отсюда.
Ларен почувствовала, как слезы щиплют ей глаза. Она сама выдумала викинга, подарила ребенку любимого героя, но они обитают не в сказке, а в обычной жизни, значит, и герой, и сама Ларен, должны расстаться с Таби.
– Не знаю, – прошептала она, приглаживая пушистые волосенки, – мы как-нибудь это уладим.
Она увидела, что Меррик стоит рядом, молча глядя на них.
– Я не хочу, чтобы ты и Меррик уезжали, – Таби уткнулся лицом ей в шею, – не хочу быть принцем.
Меррик опустился на корточки рядом с ним, тронул малыша за руку. Таби обернулся, веки его еще не разлепились от сна, но губы подергивались, и сердце Меррика больно сжалось. Он глубоко вздохнул и сказал:
– Помнишь, Таби, я говорил тебе, что, поскольку ты – принц, мы все обязаны исполнить свой долг, хотим мы того или нет.
Таби кивнул в ответ, однако стоял на своем:
– Мне все равно, что я – принц.
– Конечно, но мне не все равно. Я должен позаботиться, чтобы ты занял предназначенное тебе место. Кто знает – однажды ты сможешь стать герцогом Нормандии. Ты не вправе решать это сам.
Малыш выпрямился, вырываясь из объятий сестры:
– Ненавижу тебя, обоих вас ненавижу! Вы просто хотите избавиться от меня! – Повернувшись, он убежал в детскую, где в ту ночь в маленькой деревянной кровати разместилось по меньшей мере восемь ребят.
Ларен бросилась вслед за ним, но Меррик успел перехватить ее:
– Оставь его, Ларен. Он еще очень мал, но ему придется понять, что каждым из нас управляют долг и ответственность.
– Он слишком маленький и ничего не помнит. Ему так трудно пришлось в эти два года, он нигде не находил доброты или надежного пристанища. Теперь Таби боится неизвестности, потому что слишком хорошо знаком с ней.
– Как и его сестра. Ладно, чуть позже мы пойдем и взглянем на него. А пока скажи мне, как тебе понравились Рорик и Мирана.
– Она гораздо красивее, чем Кейлис или Мегот. Меррик рассмеялся:
– Было время, я ненавидел ее, считал, своим врагом, потому что ее сводный брат Эйнар оказался мерзавцем с душой чернее, чем у христианского дьявола. А к тому же эти черные волосы, белая кожа – я думал, она ведьма. Я заблуждался. Да, клянусь богами, молодым приходится нелегко, все пещи кажутся не такими, каковы они на самом деле, разум колеблется и мечется из стороны в сторону, ему мерещится змея на месте радуги. А как тебе мой брат?
– Рорик такой же, как все викинги, красивый, крепко сбитый, отважный.
Меррик продолжал глядеть на Ларен, темно-русая бровь чуть изогнулась:
– Что-нибудь еще?
– А еще его пес уляжется нынче в постель вместе с нами. Он уже понял, что я слабее, чем Мирана, и, значит, он может распластаться на мне и лизать в лицо, пока у него в пасти не пересохнет.
Меррик ухватил свою жену за затылок, наклонился и впился поцелуем в ее губы.
* * *
Они собирались отплыть в Нормандию через две недели, в середине лунного месяца. Меррик поручил Олегу главенство над дружинниками и оборону Мальверна, а Сарла оставалась по-прежнему хозяйкой в большом доме. Таби дулся, он ходил хмурый с той самой ночи, когда набросился с обвинениями на Ларен и Меррика. В день отъезда он позволил Ларен обнять себя и поцеловать, однако, когда Меррик опустился на корточки перед мальчиком, Таби молча отвернулся от него.
Ларен ясно видела, какую боль он причиняет Меррику, и в ней вспыхнул неукротимый гнев. Схватив Таби за руку, она рывком заставила его обернуться к ней лицом:
102 
