Особенно,... 
58 
— Эллиот подделывал Эйб Теркл. Говорят, у него контракт на восемь картин. Знаешь, на какие именно?
— Да, но тебе это ни к чему. Придется нанести визит Эйбу. Уверен, что это не Билли Гросс?
— Он болен… легкие… говорят, рак. Слишком много курил. Но так или иначе, он забрал свои денежки и отправился в Италию. Доживает последние дни на побережье Амальфи. Так что ищи Эйба.
— Где именно искать?
— Представь себе, в Калифорнии.
— Не в Юрике, случайно?
— Понятия не имею. В каком-то городишке. Гемлок-Бей называется. Рядом с океаном. Не знаю, где именно. Тот, кто платит ему, хочет, чтобы он всегда был под рукой.
— Огромное спасибо, Лулу. Ты просто молодец. Но разумеется, не скажешь, откуда ты все это вытянул?
— Обижаешь, Саймон. Неужели я похож на идиота? Он одним глотком допил пиво, деликатно вытер рот салфеткой и предупредил:
— Эйб — редкая сволочь, не то что большинство художников. Когда зацепишь его, будь поосторожнее.
— Обязательно, Лулу, обещаю. Кстати, никаких сведений о том, кто скупил картины?
Лулу долго теребил незажженную сигарету, прежде чем пробормотать:
— Ходят слухи, что это может быть старый Олаф Йор-генсон.
Вот это сюрприз! Да еще какой! Саймон в жизни не вспомнил бы про Олафа!
— Самый богатый швед в мире? Судовладелец? Но я слышал, он почти слеп, умирает и давно уже покончил с собирательством.
— Да, все так говорят. Зачем покупать картины, если ты слеп, как летучая мышь, и не можешь их видеть? Но одна из моих девочек в музее «Метрополитен» утверждает обратное. Она одна из хранителей, и у нее повсюду уши. До сих пор она никогда не ошибалась, так что я ей верю.
— Олаф Йоргенсон… — медленно повторил Саймон, потягивая пиво. — Ему уже хорошо за восемьдесят. Последние пятьдесят лет собирал в основном европейское искусство, от средневекового до конца девятнадцатого века. Говорили, что после Второй мировой он наложил лапу на пару личных коллекций, украденных из Франции и Италии. Насколько я знаю, ни один экземпляр его собрания не приобретен законным путем. Все картины висят в специально оборудованных хранилищах с датчиками контроля климата, и он единственный, у кого есть ключ. Не знал, что он начал коллекционировать современных художников вроде Сары Эллиот. В жизни не занес бы его в свой список. Лулу пожал плечами.
— Ты сам сказал, Саймон, у этого типа крыша поехала. Кто знает, что у такого на уме, особенно когда до ста лет осталось всего ничего. Правда, его сын такой же псих, почти круглый год проводит на яхте. Его зовут Йен: жена старика была шотландкой. Так или иначе, делами управляет он. Со своей чертовой яхты.
Саймон едва заметно кивнул хорошенькой женщине, сидевшей у стойки и последние несколько минут не спускавшей с него глаз, потом отвернулся и подвинулся ближе к Лулу, желая показать, что занят разговором.
— Но ты уверен, что именно Олаф купил картины?
— У меня не один источник информации. Сам знаешь, мои птички всегда готовы петь. Я подсыпал им семян, они запели громче, но слова были одинаковы. На сто процентов? Не уверен, но уж больно слаженный хор получается. Кстати, я потратил штуку баксов на то, чтобы заставить их открыть клювики.
— Ладно, Лулу, внакладе не останешься, — заверил Саймон, вручая ему конверт с пятью тысячами. Лулу, не считая, сгреб конверт и сунул в карман кашемирового пиджака.
— Кстати, знаешь название яхты Йена Йоргенсона?
Саймон покачал головой.
— «Ночной дозор».
— Так называется картина Рембрандта, которая хранится в амстердамском «Риксмузеуме». Я видел ее года два назад.
Лулу склонил голову набок. При этом ни один волосок не выбился из дорогой, идеально уложенной прически.
— Кто знает! Может, подлинник висит в каюте Йена, как раз над кроватью. Я не раз задавался вопросом: сколько оригиналов еще осталось в музеях? Или все это гениальные подделки? — с циничной улыбкой бросил он.
— Честно говоря, ответа мне не хотелось бы знать.
— Поскольку Сара Эллиот умерла всего семь лет назад, все ее принадлежности, краски, кисти до сих пор существуют. Отыщи истинный талант, склонный к использованию подобной техники и с тем же видением мира, — и получишь нечто настолько близкое к подлиннику, что большинство людей отмахнутся, если станешь уверять, что это копия.
— До чего все это мерзко! Ненавижу!
— Я тоже, — кивнул Лулу. — Закажи еще пива. Саймон велел официанту принести пива, съел пару орешков из чашечки и спросил:
58 
