— А ничего не молвят, — рассмеялся Олег. — Потому как с князьями я дела обычно не имею. Я больше с упырями да баечниками сталкиваюсь. Да с мужиками, которым они досаждают. А мужики, сама понимаешь, наделы не раздают.
— Не договариваешь ты, ведун, ох не договариваешь… — глянула на него искоса Пробрана. — Боярин Радул за столом скалывал, княжича ты спас. Как же тебя князь Изборский не наградил?
— А боярин сказывал, что с княжичем я в город возвращаться не стал, только до ворот довел?
— Почему же?
Олег промолчал. Рассказывать о том, что стыдно ему было из-за товарищей своих, коих он назад никого не привел, — тревожить еще не зажившую рану. Придумывать пустую отговорку тоже не хотелось.
Между тем обоз выехал на тракт, повернул направо — дальше, на юг. Из-под многочисленных колес и копыт назад полетела пыль, и Олег слегка приотстал. Боярская дочка тоже придержала коней:
— Ведун, а расскажи, каков из себя Киев-град? А то я ведь, окромя Полоцка, и не видела ничего.
— Рад бы, да что я расскажу, — развел руками Середин. — Не бывал я еще в Киеве. Вот как раз и решил с боярином прокатиться, на стольный город посмотреть. Эй, Радул! Можно тебя оторвать на пару слов?
Богатырь, ехавший во главе обоза, отвернул в сторону, пропустил телеги мимо себя и присоединился к замыкающим. На дороге сразу стало тесно.
— Вот, боярыня интересуется, каков он из себя — Киев? Больше Полоцка, али как?
— Да Полоцк рядом с Киевом, что будка собачья пред усадьбой вашей! — От возмущенного восклицания мгновенно заложило в ушах. — Весь Полоцк в стенах одного токмо детинца княжеского уместится! В нем без слободы ремесленной, пристроек торговых да малых пригородов версты по две в каждую сторону! Стены высоты такой, что лестницы подобной не связать, под тяжестью своей ломаться станет. Сажен двадцать, не менее. Башни по полусотне стрелков вмешают на каждой площадке. А людей в нем живет — не считано. Коли по земле русской всех рассеять, то земли на всех не хватит, от соседей нарезать придется.
— А коли так, — с неожиданной дерзостью возразила девица, — то почто на службе у него в дружине одни варяги?
— Это я, что ли, варяг? — расхохотался Радул. — Кто же тебе глупости таковые сказывал? Уж не полоцкий ли князь? Глупости все это, Пребрана. Варяжские сотни в Киеве и вправду есть. Однако же держит их Владимир не заместо дружины обычной, а в дополнение к ней. Случись, ворог нежданно нападет — это сколько же времени ждать, пока ополчение боярское со всех сторон к столице подойдет? А тут под рукой завсегда кулак железный есть. И удар первый выдержать сможет, и ответный нанести, пока свои рати сберутся. Оттого, что ни год, князь Киевский варягов себе нанимает. Нурманов, данов, голов, немцев[6] всяких. Коли ссора с соседями назревает — больше созывает, коли мир — даже своих к грекам на службу отпускает. Киев богат, ему варягов покупать — бремя малое.
— А ты видел князя Владимира, боярин?
— Как тебя вижу. И видел, и говорил, и обнял он меня крепко, как поместьем награждал. С тех пор каженный раз, как видимся, по имени величает, здоровается. Князя народ любит, боги к нему благоволят, на землях русских покой который год. Вороги со всех сторон со времен Святослава притихли — боятся тревожить рубежи наши. Стыдиться Владимиру нечего. К чему ему за спины иноземцев прятаться? За него любой киевлянин живот отдаст…
Так, за разговорами миновала первая половина дня. Дорога уперлась в ворота Себежа — селения, ненамного большего зародихинской усадьбы и обнесенного точно такой же китайской стеной. Внутрь путники въезжать не стали. Дела у них в ремесленном поселке, занятом в основном выплавкой железа, не было. А коли так — к чему за вход платить? Они распрягли и напоили из протекающего через селение ручья лошадей, дав им небольшой роздых, перекусили еще теплыми пирогами и прилегли отдохнуть в тени подросшего возле стен кустарника.
— Слушай, боярин, — присела возле жующего травинку богатыря Пребрана. — А твой друг и вправду чародей сильный?
— А как же! — немедленно вскинулся Радул. — Да он у меня на глазах таких чудищ разил, что мне и глянуть страшно было, колдуна в горах Аспида един одолел, с татями супротив двадцати рубился…
— Коли так, боярин, может, мы через Себежскую гать пойдем?
— Это что за место такое?
— Здесь, прям за Себежем, она и начинается, — махнула рукой девушка. — Ее, сказывают, рудокопы настелили, пока железо в вязях здешних копали. Оно кончалось — дальше стелили. Кончалось — и снова стелили. Там, посреди болота, острова Крупинские. Гать аккурат до них доходит. И с той стороны тоже стелили, и тоже до островов. Получилось, что гать насквозь через топи проходит. Здесь по прямой до Полоцка верст сто получится. Дней за пять пройдем. А если вкруголять, по тракту — то все десять получится.