— То ладно, — кивнул Владимир. — Вижу я, немало мудрости накопил ты за время странствий своих, хотя видом юн. Посему попытать я тебя желаю. Ответь, какие ведомы тебе веры: так, чтобы богу там одному поклонялись, но немалые народы вера сия в себе соединяла?
— Хороший вопрос… — зачесал в затылке Олег. — Хотя, таких религий, чтобы многие народы соединяли, на самом деле немного. Про одну из них тебе сегодня булгары сказывали. Та, что от пророка Мухаммеда идет. Другая — это буддизм. Ее в землях за Персией исповедуют. Индия, Китай и дальше. Хорошая религия, мирная, к труду призывает, к ненасилию. Боюсь только, у нас она появиться не сможет. У нас тут жизнь, как на псарне — чуть зазевайся, соседи сразу в загривок вцепятся. Где уж тут о покое и созерцании толковать? Еще есть христианство, ты про него наслышан. Ну и… И всё, княже. Нет больше религий таких. Еще язычество наше, русское. Но оно не совсем единое. Здесь у нас, в Новгороде, в Подобии больше Сварогу, прародителю нашему поклоняются. На запад если пойти — то висляне, пруссы, тюринцы, лютичи, руги, лужичане больше Велеса чтут, а Сварога только уважают. Восточные племена — зыряне, вятичи — Перуна первейшим из богов почитают. Так что боги, вроде, и одни у всех, а вера как бы и разная.
— Скажи, ведун, коли столько народов слова одного пророка чтут, то у них и правитель, вестимо, один должен быть?
— Как ни странно, княже, но тут всё наоборот. Мусульмане друг друга уважают, едиными себя чувствуют, но живут как бы сами по себе. А вот христиане, поверив в распятого бога, изречения которого двенадцать свидетелей записывали, а отец и вовсе небесной сущностью считается, ухитрились слова, богом их в мир брошенные, в одну кучку собрать и святой престол организовать в Риме. Он как бы самый главный, и с богом у него прямая связь. Поэтому все прочие местные священники его слушаться должны и указания выполнять. Пусть страны разные, иногда даже воюют между собой, но христиане, что в тех странах живут, обязаны Риму подчиняться. Правда, Византии эта система не понравилась, и она себе собственного митрополита организовала, которого и слушается. Получилась вера как бы и общая, христианская. Но немножко сама по себе, православная.
— Постой, ведун. Ты сказываешь, страны разные, а слушать все Рим должны, пусть и враждуют даже. А если князь местный подданным своим одно сказывает, а из Рима другое говорят?
— Ну, — усмехнулся Середин и отхлебнул изрядно из кубка. — Тогда у князя, мягко выражаясь, начнутся длительные неприятности.
— Стало быть, все святилища под одной рукой?
— Да.
— И слушать главного общего волхва обязаны.
— Да, — кивнул Олег. — Отсебятины, как у нас, где каждый волхв при своей деревне, там нет. Священники вообще назначаются, а не на месте из общины при святилище растут. Получают общее образование, а потом, одинаковые, как монетки чеканные, в разные концы рассылаются.
— Но церкви Византии Рим не слушают?
— Нет, базилевс их на своего митрополита завязан.
— Это добре…
Великий князь очень долго и подробно расспрашивал Середина про устройство и иерархию различных церквей, потом про ислам, про буддизм. Олег, куда больше интересовавшийся в своей жизни магией и язычеством, отвечал как мог, исходя из курса школы и отрывочных знаний, нахватанных случайно из популярной литературы. Иногда он начинал путаться, иногда просто разводил руками — но Владимир расспрашивал и расспрашивал, пока не выдавил всё без остатка. И пока не кончился кувшин с вином.
К тому времени, когда правитель отпустил его из своей светелки, за окнами окончательно стемнело. Лампы князь не зажигал — слушать можно и в темноте, — а потому масляные светильники в коридоре показались Олегу ослепительно яркими.
— Просто электрическая сила! — удивленно покачал он головой, поднимаясь по лестнице. В голове сильно шумело, но чувствовал он себя достаточно бодрым и готовым на подвиги. — Рада, ты?
Служанка, что несла сложенные стопкой простыни, обернулась, радостно вскрикнула:
— Боярин Олег? Ты здесь?
— Куда же я денусь? — подошел ближе ведун. — Это ты запропастилась, и не видно совсем.
— Нас, вестимо, с боярами не селят. Внизу я, в людской со всеми обитаю.
— Похорошела-то как, щеки вон розовые. В пути бледная совсем была.
— Ужели помнишь меня, боярин? — тихо ответила девушка и опустила стопку на пол. — И я тебя забыть не могу.