36 
Я поднялся, чтобы посмотреть. На экране светился адрес: Бертцер Карл Юнас, род. 4 апреля 1927, Адмиральская улица, 48, 13300 Сальтшёбаден.
— Ему неплохо живется, — сказал Тарн. — И у него секретный телефон.
Тарн пошел снова к своему столу. Снова взял вечерку. Дым от сигареты плыл к потолку. Я взглянул на экран еще раз.
— A y тебя в этом банке и все номера автомобилей есть?
Я ему явно надоел.
— Позвони в справочную автоинспекции.
— Полдня висеть на телефоне.
— Позвони в справочную Висбю или Лулео.
— А кроме того, сегодня воскресенье, — добавил я.
Тарн протянул руку и погасил сигарету. Потом встал и направился к компьютеру.
— Какой номер-то у машины?
Номер я помнил:
— «МГА-701».
Клавиши защелкали. Тарн взглянул на меня с неожиданным интересом:
— «БМВ-750» с мотором «У-12». Оборудован для инвалидов, имеет ряд льгот. Владелец — фирма «Суперкарс» на Эстермальме. А «Суперкарс» принадлежит «Молоту», то есть Густаву Даллю.
Единственное, что оказалось мне известным, было имя — Густав Далль. Финансист из рода мультимиллионеров. Завсегдатай ипподромов. В налоговой декларации всегда ноль доходов. Любитель ходить под парусом. Собирает произведения искусства. Меценат, хотя кто знает, что это означает. Когда клуб фотографов попросил его помочь с выставкой фотоновостей, он не захотел ни с кем встречаться.
Тарн ухмыльнулся:
— «Молот» — это его компания по вложениям капитала. «Сентинел» в прошлом году был куплен именно «Молотом». Но какое отношение имеет «БМВ» с мотором «У-12» к отставленному от дел директору «Сентинела»? — Он подошел к своему пиджаку и выудил новую сигарету. — Тебе с этим ни за что не справиться, — сказал он, чиркая спичкой.
— Наверное, — сказал я и вышел.
В комнате фотографов я набрал номер.
— Зверь? Поехали, прокатимся. Я за тобой заеду — прямо сейчас.
Стокгольм — это уже не самый большой в мире маленький город.
— Подумать только, когда я был мальчишкой, Баркарбю было дремучей провинцией. Мы с братом добирались сюда, чтобы посмотреть, как стартуют и садятся «лансены».[44]А как-то в воскресенье мы с матерью поехали в Бромму, в те времена это был настоящий семейный пикник. И еще ездили автобусом в Скарпнэк, поглазеть на планеры.
Зверь кивал без особого интереса. Он жил на аллее Тенета, в доме, где коридоры вынесены наружу, двери всегда поломаны, соседи целый день пьяны, а во дворе пристают к прохожим хулиганы.
— А теперь Стокгольм всего лишь гроздь «административных зон», — сказал я. — Какие-то из них содержатся плохо, другие богаты, третьи — просто идиллия, но все они запечатаны, заперты, огорожены торжествующим символом шведской культуры — патентованным забором.
Нигде более не оставляют открытыми двери в подвальные мастерские или мелкие предприятия. Нигде на улицах не выстраиваются очереди из кучеров на погрузку газет или бочек с пивом.
Лишь в Старом городе и лишь на двух-трех улицах еще можно заметить, что люди живые, услышать музыку из открытых окон, ощутить чад из кухонь и давку — отнюдь не возле магазинных прилавков.
— Где ты вырос? — брюзгливо спросил я молчавшего Зверя.
— La pampa.
Ага. Понятно.
Мы свернули на магистраль Эссингеледен, скорость резко подскочила.
— А что ты думаешь о Стокгольме? — раздраженно прокричал я.
Улыбка — просто сияние.
— Друж-жище. Все так чисто и в таком порядке. Так красиво и хорошо устроено. Вам не надо... таких, кто идет впереди! Они все ушли на досрочную пенсию.
Он гоготнул и был вынужден продолжать по-испански.
— Este, — сказал он, улыбаясь и потряхивая головой, — es una sociedad en reposo.
Это, мол, общество, которое отдыхает.
8
Сальтшёбаден считает себя маленьким городом в предместьях Большого Стокгольма.
У него есть все признаки маленького города: деревянные постройки — дома, перелески — парки, даже железная дорога функционирует. И все это на кружевной скатерти, сплетенной из кривых улочек.
Но у него нет согревающего очарования маленького города: людей, которые знают друг друга, людей, которые здороваются через изгороди, людей, которые шутят друг с другом в магазинах, и людей, которые сплетничают друг о друге на улицах.
Сальтшёбаден — это маленький город, населенный чужаками.
Найти Адмиральскую улицу оказалось не так-то просто. Это узкая полоска асфальта, которая карабкается к вершине холма на берегу моря, рядом с Обсерваторией. А потом сползает вниз, к сквозной магистрали, но там она уже понижена в звании до Капитанской.
36 
