Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
108 
– Валяйте… – не без наглости буркнул я в ответ на взволнованную тираду шефа.
И залил стаканом водки нехороший холодок, который с низа живота переполз в желудок, а затем начал медленно обволакивать сердце.
Да гори оно все белым пламенем!
Можно подумать, что я сейчас не хожу по острию ножа, выполняя несколько странные, с точки зрения военного человека, поручения Кончака. И случись какая-нибудь нестыковка в планах шефа и его вышестоящих покровителей, первая пуля будет моей.
Заметая следы, меня раздавят словно букашку, независимо от объема полученной мной информации.
Так что – крути шарманку, шеф, сучий ты потрох, мать твою…
– Когда нас поперли откуда только можно, многие офицеры остались без крыши над головой, а зачастую и без средств к существованию. Некоторые ушли в запас, кое-как устроились, но большая часть до сих пор живет без лишнего гроша в кармане и в таких трущобах, что без слез не взглянешь. Многочисленные официальные фонды по большей части фикция чистой воды, удобный инструмент для обогащения небольшого количества проходимцев и негодяев. Так и возникло офицерское братство взаимопомощи. И, понятное дело, основную партию в этом оркестре пришлось вести нам, как специалистам специфического профиля. А наши возможности тебе в достаточной мере известны.
– Все мне понятно. Одного только в толк не возьму – почему наркотики?
– Ты дурак или притворяешься им?! – вспылил Кончак. – Да потому, что это самые быстрые деньги, растущие из-под земли без особых затрат. Но, как я понял, тебя волнует другое – моральный аспект этой проблемы. Не так ли? – Я всегда восхищался вашей проницательностью, – не без иронии ответил я.
И снова тяпнул водочки, на этот раз полстакана.
Мне почему-то до чертиков захотелось надраться до положения риз, набить по русскому обычаю комунибудь морду, а затем завалиться спать под копной, чтобы ночная прохлада освежила мою забубенную головушку и прогнала хмельную дурь.
– Можешь быть спокоен – нашим наркоманам эта отрава не попадет. Мы работаем как перевалочная база. Транзит. – У меня еще один вопрос…
Водка прочистила мозги до прозрачной ясности, и мне теперь было море по колено.
– Как тогда понимать смерть наших, ни в чем не повинных, пацанов на контрольном пункте?
– А, чтоб тебя!.. – злобно окрысился Кончак. – Умеешь ты бить по самому больному месту.
– Так ведь разговор идет начистоту. – К сожалению…
Мой шеф смотрел зверем, беспощадным и кровожадным; его второе "я" прорвало тонкую оболочку отеческой задушевности и протянуло ко мне свои невидимые скользкие щупальца, будто намереваясь вырвать сердце, задушить, размазать меня по траве.
– Ладно, отвечу. Случилась досадная накладка. Туда должны были послать наших людей, но в последний момент из-за обычной штабной неразберихи отправили новобранцев. Я узнал об этом чересчур поздно…
– Издержки производства. Лес рубят – щепки летят… – Меня явно понесло. – Упокой, Господи, их безгрешные души. Наше дело правое, мы победим. – Да пошел ты, мать твою!..
И Кончак заматерился с таким остервенением, будто сиамский слон в это время нечаянно наступил на его главную мужскую принадлежность.
Я с вежливой улыбкой выслушал этот поток чисто русского красноречия.
А когда Кончак выдохся, поторопился всучить ему в одну руку шампур с шашлыком, а в другую – запотевший стакан с охлажденной водкой:
– За тех, кто в "поле"![97]
Мы молча выпили и долго в полной отчужденности жевали слегка подгоревшее мясо. По нахмуренному лбу шефа было видно, что настроение у него сейчас отнюдь не радужное.
- А мне плевать!
- Гуляй душа!
- Пусть изгаженная, притоптанная, но – живая.
- Пока живая
Киллер
Родные края, куда я стремился словно изжаждавшийся путник к колодезному срубу, показались мне еще более чужими, нежели заморская чужбина.
Я просто не узнавал ни улиц, расцвеченных витринами многочисленных киосков, пестреющих иностранными наклейками на товарах и продуктах, ни вокзалов, бурливших ошалевшими соотечественниками в окружении грязной пены из сонмища попрошаек, проституток и ворья всех возрастов и национальностей вплоть до негров – то ли доморощенных, то ли завезенных из какого-нибудь Ниггерленда, ни ресторанов и кафе, где вместо скромно одетых обывателей, справляющих какое-либо семейное торжество, восседали коротко стриженые мордовороты с золотыми цепями под килограмм весом на немытых бычьих шеях.
108 
