122 
Следующий приступ кашля перешел в кровавое всхлипывание. Бедняжка рухнула на скамью.
Не обращая внимания на кровь, беспрерывно текущую из носа и уголка рта, она улыбнулась сестре и сказала:
– Я всегда завидовала тебе, Бригид. Ты сбежала от нее. Но теперь и я тоже это сделала...
Глаза Найэм закатились так, что видны были только белки. Тело забилось в агонии столь неистово, что Бригид отбросило от нее. Сквозь туман отчаяния охотница смотрела на Этейн. Руки Воплощения Богини были широко распахнуты.
Когда она заговорила, из ее открытых ладоней полился чистый белый свет, охватывающий Найэм:
Найэм, сестра нашей возлюбленной Бригид!
От имени нашей Великой Богини
Прошу тебя покинуть израненную оболочку,
Которая больше не может служить тебе.
Прошу тебя от имени Эпоны,
Богини всего дикого и свободного,
Выйти за пределы этой боли.
Отдохни на груди страны вечного лета Эпоны.
Дитя Богини, я отпускаю тебя!
Этейн прижала руки, от которых шел свет, к бокам кентаврийки, и тело Найэм перестало агонизировать. Едва слышно сестра Бригид испустила свой последний вздох.
34
В гробовой тишине голос Эльфейм прозвучал спокойно и повелительно:
– Лохлан, иди к Сиаре. Скажи ей о том, что случилось. Пусть взрослые не пускают детей в замок до тех пор, пока я не разрешу им вернуться.
Крылатый мужчина замешкался лишь для того, чтобы коснуться плеча Бригид и негромко сказать:
– Я сожалею о твоей потере, охотница. – Затем он быстро ушел.
– Мама, ты можешь?.. – продолжила Эльфейм. Прежде чем она закончила вопрос, Избранная Эпоны уже ответила:
– Конечно. Пусть ее принесут ко мне.
Прежде чем оставить комнату, она, как и Лохлан, приблизилась к Бригид, которая стояла на коленях рядом с сестрой, склонив голову. Воплощение Богини подняла край своего шелкового одеяния, стерла им кровь и слезы с лица Бригид. Потом она наклонилась и поцеловала охотницу в щеки, как мать целует дочь.
– Эпона знает о твоей боли, дитя, и плачет с тобой, – сказала Этейн и заторопилась из комнаты.
Вскоре ее чистый голос уже эхом отлетал от стен главного внутреннего двора. Избранная созывала служанок. Кентавр Дананн, Повелитель камней, вместе с несколькими мужчинами понес тело Найэм в комнату Этейн.
Когда в Большом зале остались только Кухулин, Эльфейм и Бригид, воин присел перед кентаврийкой, чтобы их глаза были на одном уровне. Он услышал, как копыта сестры постукивают по мраморному полу. Она тоже пристроилась рядом.
– Бригид.
Воин старался говорить спокойным голосом, как мама, хотя его сердце обливалось кровью. Он слишком хорошо понимал ее шок и горе.
– Бригид, – повторил Ку, и кентаврийка наконец подняла на него глаза. – Пойдем со мной и с Эль. Нам надо покинуть это место, где только что была смерть.
– Но это мой дом, – произнесла она, с трудом шевеля губами.
– Да, – быстро сказала Эльфейм. – Так было и всегда будет. Кухулин не предлагает тебе покинуть замок Маккаллан. Он просто хочет увести тебя из этой комнаты. – Эльфейм взяла безвольную руку подруги. – Пойдем к тебе. Винни и моя мама займутся всем остальным.
Бригид широко раскрыла глаза от изумления, уставилась на подругу и спросила:
– Ты уверена в том, что сказала?
– Да, – ответила Эль.
Бригид кивнула дважды, но как-то неестественно и судорожно. Она продолжала стискивать руку Эльфейм и пошатнулась.
– Кухулин, – позвала охотница тихим дрожащим голосом.
– Я здесь. – Он крепко взял ее за другую руку. – Эль и я не оставим тебя одну.
Она подняла на него глаза и прошептала:
– Тебе придется простить меня. Сейчас я не могу притворяться, что ты мне не нужен.
– Все, чего я хочу, – быть рядом с тобой. – Он прижал к губам ее руку, забрызганную кровью.
– Тебе не удастся от нас избавиться, – сказала Эльфейм.
Бригид, окруженная любовью и преданностью, тяжело, словно сомнамбула, вошла в свою комнату. Эльфейм и Кухулин отпустили ее руки. Она продолжала стоять, словно ожидая, что будет дальше. Брату и сестре казалось, что охотница внезапно потеряла способность понимать, каким должно быть ее следующее действие.
– Я вся в крови, – проговорила она, удивляясь тому, как странно прозвучал ее голос.
– Я позабочусь об этом, – успокоила ее Эльфейм и подошла к кувшину и тазу. – Ку, приведи Нару.
122 
