100 
– Чего?
– Ты слышишь меня не ушами, а даром. Говори я даже на чистом саврянском, ты бы все равно меня понимала – мыслим-то и чувствуем мы одинаково. Все остальное – твое воображение. Ты уверена, что савряне говорят с омерзительным акцентом, вот он тебе и мерещится.
– А Жару?
– Если он не заморачивается по этому поводу, то слышит чистый ринтарский. Что, кстати, соответствует истине. У меня была ринтарская нянька, отец хотел, чтобы я знал оба языка как родные.
– Чтобы воевать удобнее было – пленных там допрашивать, приказы им отдавать? – с отвращением уточнила девушка.
– Тьфу, опять ты за свое! – Акцент волшебным образом исчез, теперь Рыска слышала уже знакомый писклявый шепоток. Выходит, так, по ее мнению, должны говорить крысы? А если бы путник превратил Алька в корову, он бы басом раскатывал «у-у-у»?! – Ты вообще такое слово знаешь – «образование»?
– Это когда у коровы гуля на морде вскакивает? – неуверенно предположила Рыска, слышавшая что-то похожее от скотского лекаря.
– Ага, и я даже знаю, как эту корову зовут! Родители надеялись, что я стану послом, а все серьезные переговоры проходят без толмачей. Да и не только с тсарями говорить приходится – кого-то подкупить, кому-то польстить… Без языка никуда.
– Что ж не стал-то?
– Не твое дело. Ложись спать, а то днем из седла выпадешь. На свету шоши не охотятся.
– Я же сказала: саврянину мы помогать не станем, – неуверенно возразила Рыска. – Тем более ты и сам научился в человека превращаться.
– Ха-ха. Если б я еще знал, как это вышло и почему так ненадолго.
– Что, совсем ничего не почувствовал?
– Нет. Даже не сразу понял. Так что кончай дурить мне голову своим непроходимым патриотизмом, через три лучины я вас разбужу и двинемся дальше.
Рыска подумала и коварно поинтересовалась:
– А если начнется новая война, ты за кого будешь?
Из мешка донесся сдавленный кашель.
– Ударный крысиный отряд?
– Ты знаешь, что я имею в виду!
Судя по звуку, крыс сосредоточенно поскреб за ухом.
– За Саврию, разумеется.
– Почему? – растерялась девушка, уверенная, что Альк ответит «ни за кого», пытаясь к ней подлизаться.
– Потому что я саврянин, детка. Подлый убийца, только и думающий, как бы задрать юбку вражеской весчанке.
– Ты это назло мне, да?!
– И потому, что я не могу допустить, чтобы какой-нибудь похотливый ублюдок с ржавым мечом, завербованный за три сребра в ринтарской веске, разложил по полу мою сестру или мать. Что бы я ни думал о «священной битве» и «долге перед Родиной».
– А что ты о них думаешь?
– Что сидящие на тронах кретины ничем не лучше двух псов, дерущихся из-за найденной в помойке кости. В то время как куда интереснее и эффективнее создать такие условия, что один сам ее уступит.
– Это как? – совсем запуталась Рыска.
– Есть такое слово – «дипломатия». Но коровы ею не болеют, не бойся.
Глава 19
Самцы крыс неряшливы, драчливы и злопамятны.
Там же
Разбудил их собачий лай.
Две крупные брыластые дворняги, различающиеся только формой пятен на грязно-белой шкуре, суетились у торчащего из земли меча, то упоенно копая песок, то свирепо тявкая в немелкую уже яму.
При виде поднявшегося Жара собаки развернулись и зарычали.
– А ну кыш отсюда! – Парень выдернул из лежака ветку, грозно ею свистнул. Псы поджали хвосты и попятились, но щериться не перестали.
Тут как раз и их хозяева подоспели.
Сегодня мужички были трезвы и сосредоточенны, каждый нес по пустому мешку и короткой, обожженной на концах рогатине – удобно песок ворошить. Валяющуюся на краю поляны торбу они увидели раньше, чем ее хозяев, и с радостными возгласами бросились к ней.
– Эй, куда?! – возмущенно заорал Жар, хватая арбалет. Тетиву он взвел еще с ночи, и пролежавшее так оружие наверняка здорово подпортилось, но выглядело устрашающе. Рыска тоже вскочила на ноги.
Бабкин сын, успевший первым запустить руку в торбу, выронил подвенечное платье. Мужики уставились на друзей, словно на Сашия с Хольгой, облюбовавших эту полянку для любовных утех. Даже собаки, видя такое дело, примолкли.
– Что, голубчики, за вещами? – иронично осведомился Альк. Когда он успел залезть ей за пазуху, девушка не заметила, обнаружила только сейчас.
100 
