108 
— Вы, кажется, хотели говорить о делах? — повторил Пушкин сухо и настойчиво.
— Ох, какой вы… Ну ладно, извольте. Давайте, не чинясь, перейдем от высоких материй к прозаическому торгу. Предположим, мы вас не привлекаем в качестве доброй компании. Ну, что поделать, насильно мил не будешь… Подойдем к проблеме с другой стороны. У вас есть кое-что, что крайне меня интересует.
— А именно?
— Бумаги, которые вы забрали из банка Ченчи. И кольцо, которое и сейчас красуется у вас на пальце.
— Зачем вам это?
— Позвольте, я не буду отвечать на этот вопрос? Коли уж разговор у нас пошел чисто деловой? Поговорим, как два крестьянина на ярмарке. У вас есть товар…
— Я не торгую этими вещами. Я ничем не торгую.
— Ох, не цепляйтесь вы к словам… Хорошо, вульгарное золото вас, похоже, не интересует ни в каком количестве. Это похвально. Я люблю людей с высокими идеалами, бескорыстие достойно уважения… В самом деле, золото, даже когда его целая груда — это не более чем несказанная пошлость. Ну что, в самом деле, на него можно приобрести? Удивительно унылый набор: поместья, дворцы, еду и вино, титулы и ордена… Женщин я в этот список не включаю, потому что купленная женщина все же, сдается мне, доставляет гораздо меньше удовольствия, чем купленный замок, алмаз, лес… Что еще? Ну, кардинальскую шапку, место в парламенте, но это уже пошли мелочи… Зато есть масса вещей, которые за золото не приобретешь, но они гораздо более ценны, нежели все то, что я сейчас перечислил…
— А точнее?
— Извольте! — с превеликой охотой воскликнул князь. — Ну, хотя бы…
— Начнете, пожалуй, с бессмертия?
— Вы снова наслушались глупых сказок, — с величайшим терпением произнес князь. — Бессмертия не существует… хотя это, конечно, не означает, что нет долголетия. Настоящего долголетия. Не интересуетесь?
— Нисколько, — сказал Пушкин. — Получится, что я переживу всех, кого знаю и люблю… Выпаду из своего времени, а значит и из жизни. Какой это, должно быть, тоскливый ужас — долголетие, то самое, настоящее, о котором вы говорите…
— Вы полагаете? Зря… Своя прелесть в этом есть.
— Увольте…
Помолчав, князь встал, прошел к золоченому шкафчику в углу, — его движения были энергичными, молодыми, отнюдь не соответствовавшими седине и определенному числу морщин — и вынул оттуда что-то продолговатое, более всего похожее на лакированный ящик для пистолетов. Поставил на стол перед Пушкиным и поднял крышку (при этом крышка, словно музыкальная шкатулка, сыграла короткую приятную мелодию).
Внутри, в выстланных синим бархатом прямоугольных гнездах, покоились рядами странные предметы, более всего похожие на флакончики духов, только без горлышка — овальные, несомненно, стеклянные: показалось, что они слабо светятся изнутри, каждый своим цветом. Зачем-то Пушкин сосчитал их — шесть рядов по шесть флаконов.
— Хорошо, — сказал князь. — Долголетие, как и устрицы, не всякому по вкусу. А что вы скажете насчет этого? — Он достал один сосуд и, держа двумя пальцами, посмотрел сквозь него на свет. Лучик полуденного солнца уперся прямо в выпуклый стеклянный бочок, и Пушкин отчетливо видел, что внутри колышутся словно бы струйки синеватого тумана, кружась, переплетаясь, распадаясь ежесекундно менявшимися узорами. И что-то темное, устойчивое вроде бы кружило внутри, но его не удавалось разглядеть в точности из-за переплетения туманных струек.
— Называйте это как угодно — талисманом, оберегом, — сказал князь, наблюдая за игрой синего сияния и теней внутри сосуда. — Не в том суть. Главное, человек, у которого в кармане будет лежать этот предмет, никогда не проиграется в карты… По-моему, это очень близкая вам тема, даже, можно выразиться, животрепещущая? Здесь собраны обережения на все случаи жизни. На дуэли или на войне любая пуля всегда пролетит мимо вас, как и разбойничий нож промахнется. Вы никогда не подхватите какую-нибудь эпидемическую заразу… И даже простой насморк. Вас никогда не бросит женщина. Вас не смогут обмануть. Вас будет особенно ценить, продвигать и награждать начальство. Счастье, удача, везение — это все здесь… Поменяемся? Вам достанется этот небесполезный ящик, а мне — кипа старых бумаг и дрянное колечко…
— А что это там, внутри, виртуозится? — спросил Пушкин с искренним интересом. — Или… кто?
— Какая вам разница? Если эти предметы служат надежнее механизма лучших часов?
108 
