Некоторое время она лежала совершенно без мыслей, полная лишь ощущений, теплого дыхания на своей мокрой груди, щекочущего прикосновения бороды, холодного ночного воздуха, овевающего разгоряченные щеки, внизу – нейлоновой материи спального мешка поверх каменистой почвы. Чуть погодя Эллис приглушенно сказал:
– Слушай, мне нечем дышать.
Она скатилась с него.
– Слушай, мы извращенцы?
– Да.
Она засмеялась:
– Тебе раньше случалось делать такое?
Поколебавшись, он ответил:
– Да.
– Как? – ее все еще одолевала легкая неловкость. – Какое оно на вкус?
– Теплое и сладкое. Как консервированное молоко. Ты кончила?
– Разве ты не заметил?
– Я не был уверен. Иногда у женщин это трудно определить.
Она поцеловала его.
– Я кончила. Немного, но безошибочно. Оргазм низшей степени.
– Я и сам чуть не кончил.
– Правда? – она провела рукой по его телу. На нем была тонкая хлопчатобумажная рубашка, похожая на пижаму, и такие же штаны – обычный костюм афганцев. Она ощупала его ребра и кости таза: он успел растерять тонкий подкожный жирок, который имеется у всех жителей Запада, кроме, разве что, истощенных. Ее рука наткнулась на член, стоящий вертикально, и она, прошептав:
– А-а-а, – обхватила его. – Хорошо, – сказала она.
– Хорошо и на другом конце.
Теперь она хотела дать ему не меньше удовольствия, чем получила сама. Усевшись вертикально, она развязала узел на бечеве, стягивающий штаны на поясе, и вынула член. Нежно поглаживая, она нагнулась и поцеловала кончик. Затем из внезапно охватившего ее озорства спросила:
– Сколько у тебя было женщин после меня?
– Продолжай, и я тебе скажу.
– Ладно, – она продолжала поглаживать и целовать, но Эллис молчал. – Хорошо? – спросила она через минуту. – Так все-таки, сколько?
– Подожди, я еще не кончил считать.
– Негодяй! – воскликнула она, кусая член.
– Ой! Нет, по правде говоря, не так уж много. Клянусь!
– А что ты делаешь, если с тобой нет женщины?
– Угадай до трех раз.
Джейн не отставала:
– Как? Рукой?
– Ах, что вы говорите, мисс Джейн, я стесняюсь.
– Значит, рукой, – торжествующе заметила она. – А что тебе в это время представляется?
– Ты поверишь, что принцесса Диана?
– Нет.
– Ну вот, теперь мне самому стало неловко.
Джейн снедало любопытство.
– Надо говорить правду.
– Пам Юинг.
– А это кто такая?
– Да, ты и впрямь отстала от жизни. Это жена Бобби Юинга, из «Далласа».
Джейн, вспомнив это телешоу и актрису-героиню, очень удивилась.
– Ты шутишь?
– Ты хотела знать правду.
– Но она же из пластика.
– Мы же говорим о фантазиях.
– Разве твои фантазии не могут быть связаны с современной женщиной свободных взглядов?
– В фантазиях нет места политике.
– Даже не знаю, что сказать. – Она помолчала. – Так как же ты это делаешь?
– Что?
– Ну, вот это. Рукой.
– Да так же, как ты сейчас, только интенсивнее.
– Покажи.
– Нет, теперь мне не то что неловко, – проговорил он, – я просто сгораю от стыда.
– Нет, прошу тебя, покажи. Мне всегда хотелось посмотреть, как мужчина это делает сам. Раньше у меня никогда не хватало смелости задавать подобные вопросы, и если ты откажешься, я, может быть, так никогда и не узнаю. – Взяв его руку, она поместила ее туда, где раньше была ее рука.
Через секунду он медленно задвигал рукой. Сделав несколько пробных движений, он вздохнул, закрыл глаза и начал работать серьезно.
– Ты так грубо трешь! – воскликнула она.
Эллис остановился.
– Я не могу, если ты не присоединишься.
– Заметано, – с готовностью согласилась она и, поспешно стянув с себя брюки и трусики, опустилась рядом с ним на колени и начала себя поглаживать.
– Иди поближе, – сказал он чуть хрипловато – Я тебя не вижу.
Он лежал навзничь, и она стала подбираться поближе, пока, выпрямив корпус и стоя на коленях, не оказалась возле его головы. Лунный свет серебрил ее соски и волосы на лобке. Эллис снова начал массировать член, на этот раз быстрее, как завороженный глядя на руку, которой она себя ласкала.
– О, Джейн, – пробормотал он.
Она начала ощущать знакомые стрелки наслаждения, которые расходились от кончиков ее пальцев, и увидела, что Эллис начал двигать тазом вверх-вниз, подчиняясь ритму движений собственной руки.