Последние отзывы

  63  

– Да, – ответил он.

Джейн прильнула к нему, и он снова обнял ее.

– Да, я люблю тебя, – негромко произнес он и поцеловал ее в макушку.

Джейн прижалась щекой к его груди. Голубь, за которым они наблюдали, снова взлетел со скалы. Это был белый голубь, такой же, как в ее выдуманном сне. Он неторопливо полетел прочь в направлении дальнего от них берега реки. «О Господи, что же мне теперь делать?» – подумала Джейн.

* * *

Сын Мохаммеда Муса – теперь у него появилась кличка Леворукий – первым заметил приближение возвращающейся колонны. Он опрометью бросила к пещерам, крича во все горло:

– Они вернулись! Они вернулись.

Никто и не спрашивал его, кто такие «они».

Время уже приближалось к обеду, а Джейн с Жан-Пьером вели прием больных. Джейн взглянула на Жан-Пьера. По его лицу скользнуло едва заметное недоумение. Он не понимал, почему русские не воспользовались его данными, чтобы устроить засаду на пути следования колонны? Джейн отвернулась, чтобы он не заметил переполнявшего ее чувства ликования. Ведь она спасла жизнь людям. Сегодня вечером Юсеф будет петь, Шер-Кадор – пересчитывать своих коз, а Али-Ганим поцелует всех своих четырнадцать детей. Юсеф был один из сыновей Рабии: сохранив ему жизнь, Джейн отплатила Рабии за то, что она помогла Шанталь появиться на свет. Матери и дочери, которые могли бы надеть траур, сегодня будут радоваться.

Она спросила себя «Что чувствует сейчас Жан-Пьер? Злобу, поражение, разочарование?» Трудно было вообразить чье-то разочарование тем, что люди не погибли. Джейн украдкой бросила на него взгляд, но лицо Жан-Пьера было бесстрастным. «Хотела бы я знать, что у него на душе», – подумала Джейн.

Очередь из больных рассосалась за несколько минут: все бросились в селение встречать участников колонны.

– Ну что, пойдем вниз? – спросила Джейн.

– Ты иди, – ответил Жан-Пьер – Как только разберусь здесь с делами, я тоже приду.

– Хорошо, – проговорила Джейн. Ему хотелось побыть одному, чтобы прийти в себя, догадалась она. – Ему ведь придется делать вид, что он тоже радуется благополучному возвращению колонны.

Взяв на руки Шанталь, Джейн направилась по крутой тропинке к селению. Сквозь тонкие подошвы сандалий она ощущала раскаленную солнцем поверхность каменистой почвы.

Джейн так и не решилась на разговор с Жан-Пьером. Впрочем, это не могло продолжаться до бесконечности. Рано или поздно, он все равно узнает, что Мохаммед послал гонца и направил колонну по другому маршруту. Жан-Пьер, разумеется, спросит, почему так произошло, и Мохаммед расскажет о «видении» Джейн. Только вот Жан-Пьеру было известно, что Джейн не верит ни в какие видения.

Чего я опасаюсь? – спросила она себя. Виновата не я, а он. Но все равно я чувствую себя так, будто его тайна – это что-то постыдное для меня. Мне надо было все выложить ему безотлагательно, еще в тот вечер, когда мы сидели вместе на скале. Так долго скрывая это, я тоже невольно стала непричастна к обману. Возможно, все дело именно в этом. Или причина в том странном выражении, которое иногда проскальзывает в его взгляде.

Джейн не отказалась от своего решения вернуться домой, но пока ей не удалось придумать способ убедить Жан-Пьера уехать вместе с ней. Она перебрала в голове уйму безумных идей, например, подделать письмо с сообщением о том, что его мать при смерти, или подсыпать ему в йогурт что-нибудь, вызывающее симптом непонятной болезни, которая заставила бы его вернуться в Европу для обследования и лечения. Самым простым и верным способом была бы угроза рассказать Мохаммеду, что Жан-Пьер – шпион. Конечно, она никогда не пойдет на это, потому что поступить таким образом – это все равно что убить Жан-Пьера своею рукой. Но поверит ли Жан-Пьер, что она готова выполнить эту угрозу? Наверное, нет. Чтобы поверить, что она способна погубить собственного мужа, надо быть жестоким и безжалостным человеком с каменным сердцем. Между тем, Жан-Пьер такой и есть, он может сам убить Джейн.

Она поежилась, несмотря на жару. Этот разговор об убийстве показался ей просто несерьезным. «Если двое испытывают такую, как мы, радость от телесного общения друг с другом, – подумала Джейн, – как они могут совершить насилие в отношении друг друга?» Приближаясь к селению, Джейн услыхала беспорядочную стрельбу и даже настоящую пальбу – это был праздник афганцев. Джейн направилась к мечети – центру всех событий. Колонна располагалась во дворе мечети – мужчины, лошади и грузы в окружении улыбающихся женщин и вопящих детей. Джейн остановилась с краю и стала наблюдать за происходящим. Да, оно стоило того, подумала Джейн. Стоило тревог и страха, стоило того, чтобы манипулировать Мохаммедом столь недостойным способом, чтобы пережить все это, чтобы видеть мужчин, благополучно вернувшихся к своим женам и матерям, сыновьям и дочерям.

  63