Особенно,... 
24 
– Я не мог спокойно смотреть на изнасилование.
Эмери склонился к реке и, зачерпнув ладонью воды, плеснул себе в лицо и на голову, затем встряхнулся, удалив лишнюю влагу. Девушка была так же прекрасна, как он ее видел в своих снах. Ему следовало убить Одо де Пуисси. Мысль, что другой мужчина касался ее…
– Нормандский боров насилует нормандскую свинью, – сказал Гирт. – Единственная неприятность при этом – возможность появления маленьких поросяток.
Эмери с трудом сдержал желание пырнуть Гирта ножом.
– Она женщина и заслуживает защиты.
– Она и есть та маленькая шлюшка, с которой ты встречался у речки? – Взглянув Эмери в глаза, Гирт притормозил. – Значит, ты исполнял свой долг благородного нормандца. Тебя едва не убили.
– Я был вне опасности.
– Скажи это, когда де Пуисси тебя поймает. Это его сына ты свалил.
– Я знаю. Мне знаком Одо де Пуисси. Гирт удивленно поднял брови.
– Хорошенькие же у тебя друзья.
– Он мне не друг, – сказал Эмери. – Он презренный хвастун, а теперь и мой враг.
– Кто же эта симпатичная девушка? Уж точно не служанка, так хорошо одета и с золотыми лентами в косах.
Эмери раньше не обратил внимания на ее внешний вид.
Он рассмеялся:
– Должно быть, она наследница Баддерсли, а я-то чуть не уложил ее в тот день у речки. Ничего удивительного, что она закричала «нет».
– Ну так вот, – глубокомысленно сказал Гирт. – Ты бы мог поступить гораздо лучше, парень. – Уложил бы ее возле речки – после того как женился на ней. Тогда бы Баддерсли оказалось в хороших руках, до тех пор, конечно, пока Гервард не потребовал бы его назад.
Эмери был поражен силой желания, охватившего его. Он мог бы овладеть ею и закончить то, что они начали. И заодно обучить ее, как защитить себя. Неужели она собиралась удержать Одо своим маленьким ножом? Она была отважной, хотя и глупышкой, его маленькая смуглянка…
– Не думаю, чтобы она стала возражать, – сказал Гирт, – после того, как она так на тебя смотрела сегодня.
Тут Эмери пришел в себя.
– Тебе следовало высказать эту заманчивую мысль до того, как ты втянул меня в дела Баддерсли, Теперь уже поздно. Я слишком часто бывал здесь как Эдвальд. Если я явлюсь сюда как лорд, кто-нибудь меня непременно узнает, а в деревне наверняка есть предатель.
– Скоро мы отыщем его и положим этому конец, – возразил Гирт. – Большинство людей скорее умрут, чем предадут тебя. Ты их герой.
– Это было бы безумием, – Эмери, мысленно склоняясь к тому же.
Но затем он покачал головой.
– Она меня узнает. Едва ли было бы честно поставить ее в положение, когда она вынуждена либо обмануть короля, либо предать меня. Как и связать с человеком, идущим по опасному пути. Мое разоблачение погубило бы и ее.
Он испытывал особую привязанность к Баддерсли, а люди здесь страдали. Вот почему, несмотря на благие намерения, он все же вернулся. Эмери откликнулся на призывы наиболее отчаявшихся и согласился помочь им бежать. Они скрывались в лесах поблизости. Эмери собирался сопроводить их на север страны, где власть нормандцев была еще не так сильна, но он отлично знал, что наиболее воинственные из них направятся на восток, на болота, к Герварду. Он видел, как Гирт разговаривал с некоторыми из молодых и вербовал их.
А поставка воинов врагам короля, без сомнения, была настоящей изменой. Это даже шло вразрез с его собственными намерениями отговаривать людей от восстания. Но альтернатива была еще хуже – оставить людей под тиранией Поля де Пуисси.
Убийство нормандцев. Помощь беглым крестьянам. Вербовка бойцов для Герварда. Однажды ему придется заплатить за все. Но он понимал, чем рискует, когда решил встать на этот путь в те страшные дни после Сенлака. Единственное, о чем он сожалел, так это о страшном позоре и боли, которые предстоит испытать его родителям. Так что не надо добавлять еще и наследницу к тем, кто пострадает по его вине.
– Хотелось бы думать, – лукаво промолвил Гирт, – что ты сохранил теплые воспоминания о Баддерсли. Альдреда, так ее звали?
Эмери не мог сдержать улыбки.
– Да, Альдреда с каштановыми волосами и сладким телом.
Гирт усмехнулся:
– Мужчина никогда не забывает свою первую женщину.
«Это правда», – подумал Эмери. Именно здесь, в Баддерсли, он стал мужчиной. Ему только что исполнилось четырнадцать, и Гервард решил, что мальчик готов. Ему нанесли последнюю татуировку – могучего оленя на правой руке, которая должна была наделить его силой и мощью этого животного. Он получил свое кольцо. Он выбрал себе женщину и занимался с ней любовью там, в замке.
24 
