Особенно,... 
103 
– Ну вот, – удовлетворенно сказал Шакспур. – Теперь еще добавить изрядное количество театрального грима, нанесенного с неподражаемым мастерством Джека Чаплина… А платье…
Он шумно отодвинул стул, встал и прошелся вдоль ряда костюмов, задумчиво трогая то одно, то другое женское платье.
У д’Артаньяна стали зарождаться чудовищные подозрения, но он предусмотрительно молчал, помня гасконскую пословицу. Наконец Уилл хмыкнул:
– В самом деле… Платье кормилицы Джульетты как нельзя лучше подойдет, вы с Ричардом одной комплекции…
– Что? – воскликнул д’Артаньян, выпрямляясь во весь свой долговязый рост. – Мне, потомку крестоносцев, прикажете бежать в женском платье?!
– Молодой человек! – неожиданно могучим басом прикрикнул Уилл. – Я знаю по крайней мере один случай, когда король бежал из темницы в женском платье! Самый настоящий король!
– Д’Артаньян, нужно использовать любой шанс… – сказал де Вард.
– Хорошо вам говорить… – пробурчал гасконец.
– Кардинал ждет… – сказал его друг безжалостно.
– Ну хорошо, – сказал д’Артаньян смиренно. – Только пообещайте мне, господа, что эта история останется меж нами. Мало ли что там происходило с королями – у них-то есть масса средств сделать так, чтобы над ними не смеялись…
…Вот так и получилось, что в порт, где ожидало суденышко, прибыли не трое молодых дворян при шпагах, а пуританское семейство, вовсе не отягощенное орудиями убийства (надежно запрятанными в багаже). Впереди медленно, как и подобает пожилому человеку, давно отвыкшему носиться сломя голову, выступал седовласый и седоусый старец, согбенный годами, с изборожденным морщинами лицом, сутулый и определенно немощный. Д’Артаньян и сам решительно не узнавал де Варда в этом старце, казавшимся современником крестовых походов, по чистой случайности зажившемся на этом свете. Этот самый Джек Чаплин и в самом деле был непревзойденным мастером, настолько, что более суеверный, чем наш гасконец, человек мог бы подумать, что здесь не обошлось без колдовства, – даже стоя вплотную к де Варду, невозможно было узнать в почтенном старце молодого гвардейца кардинала…
Каюзак тоже подвергся разительной перемене – его, правда, не стали обращать в старика, но волосы и усы из темно-русых стали цвета перца с солью, а нарисованные морщины прибавили не менее двадцати лет к его натуральным двадцати пяти. Он тоже был одет с показной пуританской скромностью – и вдобавок покоился на носилках, закрытый до груди темным покрывалом, закрыв глаза и временами жалобно постанывая. Затея с носилками была придумана Уиллом, чтобы скрыть то, с чем не смогли бы справиться ни переодевание, ни мастерство Джека Чаплина, – великанский рост Каюзака. Трудно определить рост возлежащего на носилках под бесформенным покрывалом больного, если только не измерять его скрупулезно портновским футом, до чего вряд ли кто-нибудь додумался бы…
Тяжелее всего пришлось д’Артаньяну, имевшему облик скромной, немного мужеподобной – что в Англии не редкость – высокой девицы в строгом, чуть ли не монашеском темном платье давным-давно вышедшего из моды фасона. Ему приходилось ежеминутно следить за собой, чтобы семенить меленько, как девицам и приличествует, не размахивать руками при ходьбе, как гвардеец, не наступать на платье – черт, как они только передвигаются в этих мешках до полу, ухитрившись ни разу не споткнуться и не запутаться?! – не смотреть дерзко на зевак и уж тем более не искать на боку эфес шпаги. Уилл муштровал его достаточно долго, и д’Артаньян более-менее справлялся со своей ролью, набеленный и нарумяненный (что входило в некоторое противоречие с нравами пуритан, но, в конце концов, кто станет вносить суровую критику?).
Самыми суровыми критиками должны были стать соглядатаи – а их-то наметанным глазом д’Артаньян увидел по прибытии в порт не менее полудюжины. Искусных среди них было мало, должно быть, Винтер и Бекингэм действовали по принципу «числом поболее, ценою подешевле», и эти субъекты чересчур уж преувеличенно изображали беззаботное любопытство. А другие, наоборот, не давали себе труда скрывать, что зорко наблюдают за всяким встречным-поперечным, прямо-таки буравя его подозрительными взглядами.
Однако они выдержали испытание. Поначалу взгляды сыщиков скрестились на новоприбывших – и, мелкими шажками проходя в портовые ворота, д’Артаньян чувствовал себя словно бы под обстрелом дюжины мушкетов. Очень похоже, у него было не самое доброе и благостное выражение лица – но это, в конце концов, ничему не вредило. Как мужчина он считал себя если не красавцем, то, по крайней мере, привлекательным малым – а вот девица из него получилась довольно-таки уродливая, но это только к лучшему: нет ничего удивительного в том, что некрасивая девушка дуется на весь белый свет…
103 
