ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>

Все по-честному

Отличная книга! Стиль написания лёгкий, необычный, юморной. История понравилась, но, соглашусь, что героиня слишком... >>>>>

Остров ведьм

Не супер, на один раз, 4 >>>>>

Побудь со мной

Так себе. Было увлекательно читать пока герой восстанавливался, потом, когда подключились чувства, самокопание,... >>>>>

Последний разбойник

Не самый лучший роман >>>>>




  22  

«Эх, если бы только мужчины… – подумал д’Артаньян. – Любопытно, что вы сделали бы с вашей супругой, мой король, знай вы все о госпоже де Шеврез?»

– Участью заговорщиков вовсе уж мелкого пошиба я не намерен забивать себе голову, – продолжал король. – Возьмите на себя и эту заботу, любезный кардинал… И без глупого милосердия, учтите! Что касается моего брата, герцога Анжуйского, столько сделавшего для разоблачения заговора…

Д’Артаньян, смотревший во все глаза, заметил: как ни старался юный герцог казаться спокойным и безразличным, во всей его фигуре чувствовалось напряженное ожидание и страх…

– Что касается моего брата, то я принял решение передать ему герцогство Орлеанское, после смерти последнего обладателя этого титула лишившееся сеньора, – продолжал король к огромному облегчению младшего брата и удивлению д’Артаньяна. – Отныне мой брат будет именоваться Гастоном, герцогом Орлеанским, каковой титул сохраняется за всеми его потомками мужского пола, а также, в предусмотренных законами королевства случаях, и женского…

«Ей-богу, это и называется – из грязи да в князи! – воскликнул про себя гасконец. – Орлеан – это вам не Анжу… Ну а я-то?»

Словно угадав его мысли, король повернулся к нему:

– Теперь о вас, шевалье… Неблагородно и неблагодарно было бы оставлять вас без заслуженной награды. Всесторонне обдумав все, я решил, в соответствии с вашим характером и пристрастиями, оказать вам честь… Отныне вы – гвардеец мушкетеров кардинала.

Он замолчал. Когда пауза затянулась недопустимо долго – потому что гасконец тщетно ждал чего-то еще, – сильные пальцы Ришелье сжали локоть д’Артаньяна, и тот, опомнившись, рассыпался в благодарностях, как и полагалось по этикету.

Он по-прежнему, закончив пышные цветистые изъявления благодарности и, ждал – хотя бы сорока пистолей, черт побери! Хотя бы перстня с пальца! Не обязательно с алмазом, лишь бы был с собственно его величества руки!

И не дождался. Король поднялся, а это означало, что аудиенция окончена, и только деревенщина может этого не понимать…

Шагая рядом с кардиналом по длинным коридорам Лувра, д’Артаньян горестно думал: «В самом деле, хотя бы полсотни пистолей прибавил к красному плащу, прах меня побери! Хороша милость, нечего сказать! Конечно, красный плащ – отличная вещь, но эту милость в состоянии оказать сам Ришелье, своей собственной волей… Волк меня заешь, как измельчали короли! В старинные времена, рассказывают, все было совершенно иначе. „Любезный д’Артаньян, – сказал бы какой-нибудь старинный король вроде Карла Великого, Пипина или Дагобера. – Жалую вас бароном, а в придачу владейте отныне всеми землями, что простираются от той реки до той вон горы, и горе тому, кто посмеет оспорить мою волю!“ Нет, в старину люди умели одаривать по-настоящему – зато за них и дрались, как львы! Положительно, все мельчает! И короли тоже!»

У него даже зашевелилась еретическая мысль – а на ту ли лошадь он поставил. Д’Артаньян тут же прогнал ее, конечно. Дело было вовсе не в обиде на столь ничтожную награду – о награде он вообще как-то не думал, спеша тем утром в Пале-Кардиналь.

Дело было в короле. Точнее, в полном крушении провинциальных романтических представлений д’Артаньяна о столичном городе Париже, королевском дворце и человеке, восседающем на троне. Жизнь не имела ничего общего с теми красивыми картинами, что представляешь себе в гасконском захолустье. Совсем недавно ему казалось, что всякий король невероятно мудр и неизъяснимо справедлив, всякий наследный принц благороден и честен, всякая королева незамутненно чиста и добра, а окружающие их сановники и министры – сплошь светочи ума и олицетворение преданности. Ну, а если случаются досадные исключения, то виной всему злокозненные иностранцы вроде Кончини.

Сейчас эти беарнские благоглупости рассыпались прахом. Хуже всего было, что Рошфор оказался прав: побуждения особ королевской крови ничем по сути не отличались от грызни Планше и его братьев за мельницу, сами эти особы были мелкими, порой жалкими, и чем, скажите на милость, королева Франции отличалась от распутной женушки покойного г-на Бриквиля?!

Мрачнее тучи он сел в карету рядом с кардиналом – и долго молчал, пока Ришелье не повернулся к нему:

– Вы очень огорчены, д’Артаньян?

– С чего вы взяли, монсеньёр?

– Вы еще плохо владеете лицом, дорогой друг… Неужели вы всерьез рассчитывали выйти из Лувра бароном или кавалером ордена Святого Духа?

  22