74 
Нападающие имели четкий приказ: стремительное проникновение, устранение всех в особняке всех, кроме троих русских с такими-то и такими-то приметами, тех надлежало захватить как минимум живыми, как максимум невредимыми, – и стремительный же отход, пока менты не налетели.... Однако с самого начала все пошло как-то наперекосяк: обитателей дома на улице Логачева неожиданно оказалось значительно больше, неожиданно они оказались готовыми к отпору – и атака захлебнулась.
Вылетев из окна второго этажа и прочертив плавную дымную дугу в ночном воздухе, на клумбу шмякнулась граната... Шарах!!! Вспышка, грохот, вздыбившаяся земля! Двоих атакующих кровавыми ошметками разметало по кустам, еще двое корчились в траве, оглашая воздух почти нечеловеческим воем. Несколько лежало и вовсе без движения – прошитые очередями навылет.
Ударом распахнулась дверь, ведущая в здание, где засели туркмены, на пороге возник человек в окровавленной, изодранной рубахе. Русский. Один из тех, кого надлежало захватить как минимум живым. Лицо его было белым, как штукатурка, он вскинул автомат, заорал надрывно:
– Гриню положили! Гриню убили, су-у-уки!!! – и дал длиннющую, во весь магазин, очередь...
– Не стрелять! – крикнул командир группы захвата, но было поздно.
Человек на крыльце нелепо задергался, завертелся волчком, свалился со ступеней... и замер. Из-под недвижного тело быстро растекалась густая, вишневого цвета лужа...
И тогда командир группы захвата, оглушенный пальбой, уже практически ничего не соображая, дал приказ отступать. Из пекла выбрались пятеро – всего четверть от первоначального числа атакующих. А количество жертв со стороны туркменской делегации так и осталось невыясненным – по крайней мере СОБР (то есть, пардон ОМСН – отряд милиции специального назначения, в который СОБР не так давно был переименован), короче, хлопцы в брониках и шлемах, появившиеся спустя восемь минут после начала боя, вразумительного ответа у туркменов не добились. Бедные, честные, безоружные туркмены, все как один с паспортами, плакали, истерили, рвали на головы волосы и проклинали чертовых националистов, от которых житья вообще никакого не стало.
Глава 15, короткая
Там, где нет крыш, окон и дверей
Двадцать четвертое сентября 200* года, 19.30.
Огромный стол протянулся чуть ли не через всю станцию, из начала в конец.
Требовалось разместить всех гостей, и их разместили. За столом сидело около семидесяти человек. Большинство их них, конечно, составляла свита при особо важных персонах. Самих же персон, то есть воровских авторитетов, приехало в Шантарск девятнадцать человек. Это не считая Фрола. Ни по количеству участников, ни по их авторитетности Россия в новое время подобного схода еще не знала.
Стол не ломился от яств и напитков, их было, как говаривали ранее, в плепорцию – чтобы голод и жажду утолить хватило. Набить брюхо и заправиться водочкой можно будет после, сейчас же все подчеркивало деловой характер встречи.
Поднялся кавказского вида человек лет шестидесяти. Это был не кто иной, как знаменитый в свое время грузинский вор Заза-Мегрел, о котором в России уже забыли, а иные считали, что он давно умер где-нибудь у себя в Тбилиси. Ан нет.
– Раз мне доверено начать, то я и начну, – сказал Заза. – И для начала хочу от имени всех собравшихся уважаемых людей поблагодарить нашего друга и хозяина на эти дни, дорогого Фрола Степановича. Давненько мы с вами вот так не собирались, в мире и согласии, спасибо ему, что организовал для нас эту скромную встречу, да еще в таком необычном месте. А кое с кем не встречались вместе никогда. Не все мы друг друга знаем, но все друг о друге слышали.
– Ты всегда горазд был паутину из слов плести, Мегрел.
– Любое умение полезно про запас, Тугай. Это, например, помогало пудрить мозги ментам... или как они теперь у вас в республиках называются.
– А в твоей как называются? – спросил кишиневский вор по прозвищу Миклован.
– Менты – они везде менты, – с мягким прибалтийским акцентом прозвучало с дальнего конца стола. – И везде без мозгов.
Посмеялись.
– Дурное время пережили, – продолжил говорить Заза-Мегрел, – я устал на похороны ходить. Сколько в землю легло до срока? Жора-Доломас, Лога, Гриша Костромской, Арсен, Шалва, Клим Сибирский... можно перечислять и перечислять.
Дожили даже до того, что ворами стали считать тех, кто не ходил к Хозяину. Пять ларьков заставил себе дань платить – уже вор... Но сейчас дело выправляется, жизнь сама выпрямляет, что погнуто. Мы же тоже не случайно поняли, что не обойтись без общего толковища...
74 
