– Да боже упаси! – воскликнул д’Артаньян с неподдельным ужасом.
Госпожа де Кавуа чуточку смягчилась:
– Что же, вы хотя бы не потеряли голову, а это уже кое-что… Пойдем далее. Где были ваши глаза, когда вы связались с Пишегрю и его шайкой? Это – законченный прохвост, нечистый на руку игрок, завсегдатай всех веселых домов Парижа… – Она прищурилась. – Впрочем, вы ведь, кажется, тоже? Мне ужасно не хочется произносить слова, которые благородной даме и примерной матери семейства и знать-то не пристало, но вы меня вынуждаете! Вы веселитесь со шлюхами во всех парижских борделях! Жоржетта, Жанетта, Лизетта, Мюзетта… Кварталы Веррери, улица Сен-Дени, заведение под названием "Флорентийская роза" на Сен-Мартен…
Капитан де Кавуа кротко поправил:
– Мирей, заведение на Сен-Мартен именуется "Флорентийская лилия"…
Супруга зловеще прищурилась:
– Интересно, Луи, откуда вам известны такие тонкости? – спросила она медоточивым голоском.
Капитан в ужасе замолчал, но госпожа де Кавуа, к его несказанному облегчению, вновь обернулась к д’Артаньяну:
– Сударь, я смело могу назвать себя особой достаточно широких взглядов. Я понимаю, что есть вещи, от которых юнцов-ветрогонов вроде вас ни за что не удержать… но должны же быть какие-то рамки! Вы же стали завсегдатаем всех парижских борделей…
– Честное слово, не всех… – пролепетал гасконец.
– По крайней мере, большей их части, – безжалостно оборвала госпожа де Кавуа. – И в какой компании, Создатель! Сущий сброд вроде Пишегрю и его приятелей. Пишегрю, которого держат в роте только потому, что его дядя служит дворецким у принца Конде и протежирует беспутному родственнику… Де Пютанж, изгнанный из гвардии за подделку завещания… Самозванный граф де Герлен… И прочие, столь же гнуснопрославленные! Одного всерьез подозревают в шпионаже в пользу испанцев и мантуанцев, другой заливает кости свинцом, третий чудом выскользнул из петли, потому что не нашлось свидетеля в деле об ограблении почтовой кареты, у четвертого рукава набиты запасными козырными картами… Хорошенькая компания для молодого человека из столь древнего рода! Самые подходящие кандидаты на поездку четверней, когда лошади скачут в разные стороны![15] Улица Дыбы по ним плачет и когда-нибудь дождется![16] И, наконец, вы докатились до того, что оказались замешаны в деле о нападении на англичан, которых ваша компания хотела убить и ограбить! Где была ваша голова? Даже англичан нельзя безнаказанно резать и грабить в столице нашего христианнейшего королевства!
– Но я…
– Молчите! Между прочим, ваши беспутные дружки задержаны все до одного… и они твердят, что именно вы были зачинщиком всего, что вы все придумали!
– Да что вы такое говорите! – воскликнул д’Артаньян, у которого при этаком известии волосы форменным образом встали дыбом.
– Экий вы недотепа! – чуть понизила голос госпожа де Кавуа. – Вы что, незнакомы с нравами таких вот субъектов? Они готовы все свалить на дурачка вроде вас, чтобы избежать наказания… Ладно, ладно, не вздумайте в моем доме падать в обморок… по крайней мере, пока я не закончила выволочку… Вам крупно повезло, дорогой д’Артаньян. Слышите? Тот, второй англичанин оказался благородным человеком. Как ни удивительно, приходится признать, что и среди англичан попадаются порядочные люди, вроде белых ворон… Да и парижская полиция имеет некоторый опыт, и компания Пишегрю ей прекрасно известна. Вас никто не будет преследовать, прыгайте от радости, а лучше молитесь, если вы еще не забыли, как это делается… Благодарите бога – и ваших искренних друзей.
– Госпожа де Кавуа, у меня нет слов, я готов броситься к вашим ногам…
– Успеется! Слушайте дальше. Давайте подведем кое-какие итоги, как выразился бы его высокопреосвященство. Вы ославлены как записной прелюбодей, запутанный в скверную историю с кончиной мужа вашей любовницы. Вы шатаетесь по самым подозрительным кварталам Парижа, веселитесь в борделях, играете в кости и карты – в экарте, пикет…
"А также в ландскнехт, бассет и гальбик", – мог бы уточнить гасконец, но благоразумно промолчал.
– Одним словом, вы катитесь под уклон по скользкой дорожке, – твердо заключила госпожа де Кавуа. – Вы на счету у полиции, ваше имя треплют сплетники, о ваших беспутных похождениях, того и гляди, может узнать король – и тогда вы пропали… Вы в полной мере осознаете свое печальное положение?
15
Намек на четвертование, которое тогда во Франции приводили в исполнение с помощью четверки лошадей – к ним привязывали руки и ноги приговоренного и гнали лошадей в разные стороны.
16
Улица Дыбы вела к площади Дыбы, где в те времена с помощью одноименного устройства производили публичную экзекуцию над дезертирами, ворами и разбойниками.