Особенно,... 
72 
Сильвестр сучил ногами, будто ехал на невидимом велосипеде.
– Веревку приспособь, – усмехнулся мужчина, проверяя, на месте ли сережка с бриллиантом.
Бритоголовый срезал веревку прямо в ванной, довольно тонкий капроновый шнур, но зато длинный. Было видно, что для него не впервой прилаживать веревку в комнате, в этом деле он не был дилетантом, не искал несуществующих крючьев на потолке. Сложив веревку вдвое, он привязал ее за батарею парового отопления. Выдвинул на середину комнаты секцию стеллажа с антресолями, высокую, почти до самого потолка, и, перекинув через нее веревку, изготовил петлю.
Глаза Сильвестра округлились, он не мог поверить, что ему предстоит прямо сейчас расстаться с жизнью.
Он исхитрился-таки укусить обидчика за руку, впился зубами в запястье что было сил. Но до кости так и не достал, его ударили по затылку.
– Прощай, недоросток, – прошептал ему в самое ухо обладатель бриллиантов, – твоя смерть – хороший урок для остальных.
Сильвестру набросили веревку на шею и вздернули, легко, как кота. Он подергался и затих. Из-под тонкой веревки, глубоко врезавшейся в шею, сочилась кровь.
– По большому счету он ни в чем не виноват, жертва системы, – ухмыльнулся мужчина с бриллиантом. – Но мне его абсолютно не жаль. А вам, ребята?
– Кассеты гореть начинают.
– Значит, уходим.
Мужчина небрежно прихватил со стола пять тысяч долларов, за двумястами в портмоне покойного не полез.
– Говорят, люди после смерти еще несколько часов слышат, – проговорил бритоголовый.
– Кому об этом знать? С того света еще никто не возвращался. Эй, недоросток, ты меня слышишь? Не отвечает, значит, или обиделся, или не слышит.
Бритоголовый все-таки уважал смерть больше, чем его начальник, он даже незаметно перекрестился.
– Дверь не забудь на ключ закрыть.
В кухне уже полыхала плита, расплавленная пластмасса затекла к горелкам духовки, и дышалось в квартире с трудом.
– Дверь в ванную открой, чтобы из вентиляции воздух свежий поступал.
Мужчины покинули квартиру, прихватив из нее только деньги. В замке хрустнул ключ, бритоголовый зажал его в руке. Они прихватили картонный ящик в микроавтобусе и спокойно отправились на остановку троллейбуса. Обладатель бриллианта курил, глядя с остановки на то, как пляшут за кухонным стеклом квартиры Сильвестра веселые языки пламени.
Наконец послышался неуверенный крик:
– Пожар!
Вскоре со звоном раскололось перегревшееся оконное стекло, и языки пламени вырвались наружу.
– Жаль, не досмотрим, – сказал мужчина, потирая щеку бриллиантовым перстнем.
Подошел троллейбус. В него вошли лишь трое стоявших на остановке, остальные пассажиры решили посмотреть пожар, хоть немного, хоть до следующего троллейбуса. Через две остановки мимо троллейбуса пронеслись две пожарные машины. Выли сирены, сверкали мигалки.
Мужчины даже не переглянулись, лишь бритоголовый морщил нос, от него основательно пахло горелой пластмассой. Он опустил руку под сиденье и разжал пальцы. Плоский ключ беззвучно упал на рифленую резину пола. «Каждый человек живет и умирает так, как этого заслужил, – подумал обладатель бриллиантов. – Интересно, какую смерть заслужил я? Вряд ли мне уготовано умереть в своей постели. Убивая, готовься умереть сам», – довольно трезво рассудил он.
И пейзаж за окном показался ему чужим, словно видел он его не в реальности, а на экране.
* * *
Полковник Терехов уже не верил тому, что Белкину украли террористы. Он просматривал касающиеся Черкизяна скупые документы, все, которые только можно было отыскать. Тот никак не тянул на главаря террористической организации, разве что остальными ее членами были такие же сумасшедшие, как и он сам.
Теперь Иван Черкизян в разговорах со следователем не препирался, с радостью брал на себя ответственность за все взрывы, о которых только писали в прессе. На всякий случай следователь поинтересовался, не он ли организовал взрыв Спасской башни Кремля, после которого от нее камня на камне не осталось.
– Это я, – не моргнув глазом гордо заявил Черкизян, а затем с таким же пафосом поинтересовался:
– Теперь я могу идти домой?
– Зачем вам домой? – устало спросил следователь, раздумывая, стоит ли вести допрос дальше.
– Мне кажется, я утюг забыл выключить.
– Мы его выключили, – машинально ответил следователь.
– Тогда я готов ко всему, готов с гордо поднятой головой взойти на эшафот.
72 
