— По-моему ситуация у тебя стала немного получше, Курт похлопал Сивакова по плечу и зашел ему за спину, затаился.
По телу Ильи Даниловича прошлась волна дрожи, вызванная страхом. Ему показалось, что сейчас Курт убьет его, выстрелом в затылок или вонзив нож в шею.
— Итак, — холодным, как лед, голосом, произнес Курт, — ты даешь мне координаты твоих компаньонов, я договариваюсь с ними, а ты и твоя жена дожидаетесь развязки в подвале. Да, кстати, не забудь о двух миллионах, которые ты обещал мне. Это я говорю так, чтобы ты не слишком сильно волновался за свою жизнь.
— Может, хватит миллиона? — пересохшими губами пробормотал Сиваков.
— Вижу, начинаешь отживать. Не поумнел — миллион ты бы смог организовать мне, не выходя из подвала, а для двух миллионов мне придется выпустить тебя на свободу, так что согласиться в твоих же интересах.
— Черт с тобой, — пробормотал Сиваков, — считай, что мы договорились.
Курт вновь уселся на стул, достал из кармана трубку радиотелефона, отбросил крышечку микрофона, набрал номер. Лицо его оставалось донельзя серьезным — предстоял самый ответственный момент сделки. Курт менял хозяев, и от того, поверят ли ему сейчас старые хозяева, зависело будущее и его, и Сивакова.
— Не отвечают. Не нравится мне это. Может, сюда поехали? — сказал Курт, кладя трубку на колени. — Наверное, все-таки мне придется заняться тобой вплотную. Предложение твое выгодное.
— Нет-нет, — заторопился Илья Данилович, — не делай ошибок, Курт. Сейчас ты бандит, а если перейдешь к нам, то более надежной крыши тебе не сыскать.
Нас прикрывают большие люди. Можешь считать, что служишь государству. Чем занимаются сейчас твои хозяева? Мелочевкой. Думаешь, я не знаю. Гоняли раньше наркотики, выращенные в чернобыльской зоне, в Западную Европу. Там у вас крыша была, я согласен.
Но не здесь. Это ж американцам было выгодно — создать панику в Европе, сперва наводнить ее радиоактивными наркотиками, а потом поднять шумиху возле этого. Мол, если не станете помогать Украине и Белоруссии, так и будет продолжаться. А теперь все, сливки они сняли и сдадут вас ФСБ. Разве не так?
Курт не мигая смотрел на Сивакова.
— А ты не такой дурак, каким кажешься. И в самом деле, кое-что знаешь.
— Я же тебе говорю, у нас прикрытие — лучше не бывает. Политики, силовики с нами работают.
Курт усмехнулся и вновь взял в руки телефонную трубку.
— Ты, конечно, Сиваков, осторожный, но не наблюдательный. Не заметил, что я даже не включил телефон.
Слабым зеленым светом моргнули пластиковые клавиши трубки, Курт набрал номер, ответили ему незамедлительно — Дело сделано, — коротко доложил Курт, глядя в глаза прямо Сивакову.
— …
— Да, где и когда я знаю.
— …
— Нет, не очень трудно, хотя попотеть пришлось.
— Нет, наш общий друг после того, как рассказал то, что меня интересовало, тоже готов отбыть на отдых, долговременный.
— …
— Если хотите посмотреть на него, пожалуйста, но он так устал, что выглядит не лучшим образом. Но, как понимаете, волновать его это уже не может.
Сердце Сивакова сжалось в комок, забилось неровно — он прекрасно понимал все иносказания Курта.
Тот докладывал своим хозяевам, что он, Илья Данилович, мертв и интересовался, не хотят ли те удостоверится в этом.
— Ну что ж, — произнес Курт, — вы согласны отправить его на отдых, не попрощавшись с ним лично?
— …
— Да-да, перед отдыхом он непременно заедет в котельную —…
— Через час я буду. Всего хорошего.
Курт повернулся к Сивакову.
— Ну, откуда столько страха в глазах? Заварил кашу — надейся на успех.
Курт поднялся — Зачем было так торопиться и докладывать? — скороговоркой пытался образумить его Сиваков, — я бы предложил план, где и когда лучше пустить ложный конвой. И с Панкратовым я бы договорился куда быстрее тебя..
Курт отрицательно покачал головой.
— Нет, теперь все буду решать я. Где и когда пройдет ложный конвой будет зависеть от меня. А ты сиди. Два миллиона и проценты от сделок. Треть твоих процентов.
— Веревки, — жалобно простонал Сиваков, вконец обессиленный долгим разговором и страхом.
Курт лишь улыбнулся и вышел в коридор.
— Ну как баба? — спросил он у Федора, дежурившего возле двери.
— Спокойная, забилась в угол и плачет.
— Снимешь веревки с Сивакова и отведешь их в седьмой склад. И запомни, кто бы о чем тебя не спрашивал, ты ничего не знаешь. Никого на территорию не пускать.