Глава 7

У Сергея Дорогина на все дела ушло три часа. Москва хоть и большой город, но пушкинских мест в городе не так уж и много: в начале девятнадцатого века Москва была куда как меньше, чем сейчас.

Абебу Муму нигде не нашел, хотя следы эфиопа попадались повсюду. В одном месте говорили, что видели его месяц тому назад, из другого прогнали на прошлой недели, в третьем сказали, что вроде видели Абебу спящим на лавке, а рядом валялась пустая бутылка из-под водки и стоял цилиндр, в котором лежали пять рублей.

Время подходило к девяти. Музеи уже закрылись, экскурсии исчезли. На Тверской появились проститутки, вернее, проявились, стали заметнее. Они уже переоделись в боевые одежды и заняли наступательные позиции. Одна из жриц любви чуть не бросилась под колеса машины Дорогина. Он затормозил.

Девушка отпрянула, затем, заискивающе улыбаясь, просунула голову в окошко.

– Я тебя со своим приятелем спутала, у него точна такая же машина, – соврала она. – Кстати, не хочешь за сто баксов без презерватива на всю ночь, раз уж друг не приехал, раз уж я обозналась? – девушка облизывала пухлые губы. – Ну, так как? Решайся, такое тебе не каждая предложит.

– Стремно, – сказал Дорогин.

– Что стремно?

– СПИД гуляет по России.

– СПИД? – проститутка передернула плечами, словно отмахивалась от пчелы.

– Первый раз слышишь?

– Телевизор смотрю, так что знаю о СПИДе не меньше, чем о том, что до юбилея Пушкина осталось на один день меньше. Но без резинки я рискую не меньше тебя.

– Зато ты за свой риск получаешь сто баксов, а я их теряю.

– Ты получаешь удовольствие. Здесь все девушки, которые стоят, только с презервативами соглашаются, я одна такая бесстрашная.

– Вот поэтому с тобой и не буду.

– Ну, как хочешь, мое дело предложить, твое дело согласиться или отказаться.

Сергей медленно тронул автомобиль. Девушка убрала голову из машины и послала воздушный поцелуй. А затем сделала шаг назад и прислонилась к фонарному столбу. Она приняла картинную позу, выставив вперед колено и подбоченясь.

К Киевскому Сергей добрался к девяти. Он припарковал машину и спустился в подземный переход, причем стал так, чтобы видеть инвалида, а тот его – не мог. “Афганец” уже заметно устал, голос его стал не таким басистым и насыщенным интонациями. Иногда ветеран конфликта срывался на свист, тогда грязно ругался и стучал кулаком по своей ушанке.

Сергей прикинул, если того и будут забирать, то по дальней лестницы – там, где есть пандус. Но он ошибся. Появился только один из галичан, но зато он привел с собой троих помощников. Те без долгих слов, потрепав по плечам инвалида войны, легко подняли коляску и понесли ее в руках.

Галичанин чуть отстал, он двигался так, словно не имел к “афганцу” никакого отношения. Плотно набитая спортивная сумка висела на плече, и время от времени он прижимал ее рукой к боку, словно хотел удостовериться, что сумка при нем и что она полна.

Сергей едва успел опередить его и заметить, куда покатили инвалидную коляску. “Афганца” поджидал микроавтобус с большой скользящей дверью. Пассажиры в микроавтобусе были как на подбор, таких бы и близко не подпустили к маршрутному такси – грязные, оборванные, полупьяные. Сергей рискнул, перебежал дорогу прямо по проезжей части, лавируя между машинами, иначе можно было не успеть. Помощники галичан действовали быстро. Они с ходу затолкали инвалидную коляску вовнутрь микроавтобуса.

  48