49 
– Потише, – кричал “афганец”, – не дрова грузите, человека!
Ответом ему были смех и грязные ругательства. Галичанин уже занял место рядом с водителем, и Дорогин вновь вынужден был нарушить правила, пересекая сплошную линию. Он успел вовремя, микроавтобус подъезжал к светофору. Их разделяли всего два автомобиля.
– По-моему, меня не заметили, – решил Дорогин, – иначе уже давно кто-нибудь вышел бы разобраться.
Пару раз приходилось останавливаться, подбирали нищих.
«Сколько же их туда набилось? Наверное, пятнадцать, хотя мест там не больше десяти.»
Но шторки на окнах, которые никто из пассажиров не рисковал отодвигать, скрывали нутро микроавтобуса от глаз дорожной милиции. Двигались в сторону Ленинградского шоссе. Сергей старался держаться в отдалении, не попадаясь галичанину на глаза. Но тот особо и не волновался, процедура для него была привычной, повторяющейся изо дня в день. Сидя на переднем сиденье, он не терял времени даром, а сортировал деньги, выискивая в сумке самые крупные купюры.
Грязной, помятой мелочью он не интересовался, а крупные купюры сортировал в три пачки, которые перетянул аптечной резинкой. К долларам было особое отношение, набралось их не так уж много. Галичанин каждую купюру тщательно разгладил у себя на колене, сложил стопочкой и отправил во внутренний карман куртки. Затянул молнию, будто боялся, что те выпорхнут из кармана.
Все меньше становилось света на улицах, больше попадалось разбитых и перегоревших фонарей, совсем исчезли огни рекламы. В этом месте Москва за последнее десятилетие практически не изменилась.
– Марьина роща, – отметил про себя Дорогин.
Теперь приходилось держаться настороже. Машин стало меньше, и Дорогина вполне могли приметить. Но блуждания оказались недолгими, микроавтобус свернул в тупик и скрылся за воротами частного дома. Дорогин оставил машину и дальше двинулся пешком.
"Ну и халупа! – подумал он, разглядывая покосившийся дом, который непонятно каким образом еще не развалился. – Наверное, ветра сильного сюда не залетало, да и старый сад хорошо защищает от стихии эти руины. Хорошая натура для фильма о довоенной Москве, – усмехнулся Дорогин, но тут же себя поправил:
– Нет, о послевоенной – такая тут царит разруха."
Попрошайки выбирались из микроавтобуса, точно пленные немцы; кто сам мог идти, помогал выбираться товарищу. Галичанин стоял в стороне, брезгливо наблюдая за процедурой разгрузки, будто надсмотрщик, который считает, не сбежал ли кто из заключенных. Две инвалидные коляски закатили в дом, остальные повалили следом.
Галичанин скрылся в полуразвалившемся сарае, и вдруг тот вспыхнул ярким светом. И него выкатился новехонький “линкольн” с галогеновыми фарами. Задень машина дом – тот бы развалился на глазах.
"Жаль, что мне не с тобой сегодня придется разобраться”, – подумал Дорогин, прижимаясь к стволу старой яблони и пропуская машину.
В доме горел неяркий свет, окна были завешены пожелтевшими, старыми газетами. В одной из фрамуг стекла не было, и вместо него виднелась скомканная телогрейка, из которой торчали клочья ваты. Перелезть через невысокий забор оказалось сложно: ни опереться на него, ни вскочить – того и гляди, завалится.
Подобравшись к окну, Сергей затаился. Из дома слышался мат-перемат, звон посуды. Понять по звукам о том, что именно там происходит, было сложно и в то же время легко – гуляют ребята.
Один из надсмотрщиков вышел на крыльцо и, не смущаясь тем, что его видно с улицы, с удовольствием помочился в траву. Не успел он застегнуть ширинку, как Дорогин схватил его за горло и потащил в кусты смородины.
Дорогин прошептал:
– Пикнешь, идиот, голову откручу!
Охранник и не думал сопротивляться, сразу почувствовав силу и решимость противника. Повалив надсмотрщика в траву и уткнув лицом в землю, Дорогин склонился над ним и, держа одну руку на шее, прошептал на ухо:
– Меня интересует эфиоп Абеба. Где он? Затем разжал пальцы, ослабив хватку, давая возможность надсмотрщику глотнуть воздуха, ведь, не глотнув, не произнесешь ни звука.
– Не знаю, в доме его нет.
– Я у тебя спрашиваю, где он есть, идиот Левая рука надсмотрщика в это время скользнула в брючный карман, и только феноменальная реакция помогла Дорогину увернуться от сверкающего короткого лезвия, которое пронеслось в миллиметре от горла. Пришлось выпустить шею противника и резко броситься в сторону. Сергей больно ударился головой о ствол яблони. То, что произошло дальше, Сергею не могло понравиться. Нерасторопный, неразворотливый охранник оказался на удивление прытким. Нападать на Дорогина он не стал, а, проломив кусты, опрометью бросился к дому.
49 
