Последние отзывы

  104  

Убийца несколько раз сжал и разжал кулаки, кусая губы в мучительных колебаниях. Ненависть ворочалась внутри, как голодное животное в клетке, но и страх был силен. Вскрыть пару арбузов было бы очень неплохо, но тогда весь огромный, ювелирно тонкий труд, затраченный на то, чтобы запутать гончих, пойдет прахом: они сразу поймут, что рвали зубами набитое опилками чучело, и, оставив его в покое, снова пойдут по следу… по очень короткому следу. Можно будет попытаться обмануть их еще раз, но тогда резервов не останется вообще, и нужно будет действительно затаиться и сидеть в своей норе, дрожа и обливаясь холодным потом, не смея ничего предпринять и слыша снаружи лай гончих.

Вот тогда и посидим, глухо прорычала внутри него ненависть, и убийца безмолвно откликнулся: «Да. Да, тогда и посидим. Еще разок, еще всего один разок, и тогда можно смело переходить на сухой паек: вспоротые шины, исполосованные двери, повешенные коты… Детские шалости, но все же лучше, чем совсем ничего».

Он понимал, что лжет самому себе. Это напоминало то, как заядлый курильщик клянется бросить, когда докурит вот эту пачку… этот блок… с первого числа… с Нового года… «Ничего, — сказал он себе. — Когда появляется реальная, а не теоретическая угроза жизни, люди бросают и пить, и курить, и даже колоться. И я брошу, когда по-настоящему почувствую, что смерть дышит в затылок. А пока что об этом не может быть и речи, особенно если действовать с умом и сменить район».

Приняв решение, он сразу начал действовать, осторожными, почти незаметными, продуманными движениями ослабляя веревки. Наконец, последнее веревочное кольцо бесшумно легло на пол, и убийца осторожно встал, разминая затекшие суставы. Оглянувшись на постель, он криво усмехнулся: спи, спи… Надо же — отвары!..

Прихватив одежду, убийца осторожно выскользнул в прихожую и там бесшумно оделся. Натянув кожаную куртку с капюшоном, он прокрался на кухню и прихватил нож — тонкий, сточенный, но очень острый и достаточно длинный для того, что он задумал.

Стараясь не шуметь, убийца открыл стоявшую под зеркалом женскую сумочку и вытащил из нее деньги.

Деньги Алла Петровна носила при себе с тех пор, как Шинкарев пропил получку. Это правильно, подумал убийца. Пить — здоровью вредить. И вообще, ненависть в водке не утопишь, ненависть трезва, она пьет другой напиток.

Дважды щелкнул, открываясь и закрываясь, дверной замок, и убийца вышел на лестницу. Дверь квартиры напротив была опечатана, и убийца почувствовал, как губы сами собой медленно поползли в стороны, обнажая зубы в издевательской ухмылке. Морочить головы охотникам было, конечно, не так увлекательно, как пускать кровь, но гораздо интереснее, чем резать обивку на дверях и писать мелом на стенах разные слова. Это было тонкое, высокоинтеллектуальное удовольствие — убийца, в отличие от своего дневного сожителя, считал себя интеллектуалом.

«Бедные, глупые легаши, — подумал убийца, спускаясь по лестнице, несчастные недоумки. И вы считаете себя охотниками? Боже, какая трогательная наивность!»

Кодовый замок домофона щелкнул, выпуская на улицу ходячую смерть.

Выходя из арки, убийца чуть было не нарвался: дорогу переходил бомж Васяня, которого снова выперли из очередного подъезда. Васяня шел, волоча ноги и сильно качаясь из стороны в сторону. Голова бессильно свисала на грудь, и он лишь изредка поднимал ее, чтобы окинуть пустую улицу мутным бессмысленным взглядом. То была легкая и, более того, желанная добыча: проклятый бомж был словно бельмо на глазу, представляя собой постоянную угрозу. Это был потенциальный свидетель, который мог оказаться где угодно в самое неподходящее время и, несмотря на страх перед маньяком, упорно не желавший покидать облюбованный район. Ликвидировать Васяню было просто необходимо, но сейчас делать этого было нельзя ни в коем случае: мертвый бомж в данный момент оказался бы даже лучшим свидетелем, чем живой. Смерть этого никчемного создания прямо указала бы Гранкину на то, что он зацапал подставного, в то время как маньяк, за которым он охотился, продолжает спокойно разгуливать по городу.

Обо всем этом убийца думал, прижимаясь спиной к шершавой оштукатуренной стене арки. Он стоял почти на том же месте, где незадолго до этого прятался от патрульной машины Витька Шкилет. Воспоминание об этом маленьком гаденыше, чуть не заколовшем его дурацкой лыжной палкой, заставило убийцу тихо зашипеть сквозь стиснутые зубы.

  104