— Разумеется, — ответил Шинкарев.
— Часика через два вас устроит?
— Да когда хотите. Все равно я целый день дома.
— А милейшая Алла Петровна?
— Она куда-то ушла. Даже не знаю, куда. Я, честно говоря, вздремнул, мне что-то нездоровится…
— Это вы правильно. Это вы просто молодец. Сон — лучшее лекарство. Так я приеду через два часа.
Он положил трубку и демонстративно утер несуществующий пот.
— Что это еще за новости — через два часа? — сердито спросил Сорокин. — Чего ради я тогда вырядился, как павлин? Сижу тут, потею… Чего ждать-то?
— Нечего, товарищ полковник. Это я его с толку сбиваю. Пусть заранее понервничает: что это я решил уточнить? А если он решит, что за эти два часа успеет собрать чемодан, это будет вообще подарок. Прямо с чемоданом и застукаем. Вызывайте машину, я пошел переодеваться.
Глава 16
В понедельник Алла Петровна, как и обещала, прямо с утра позвонила в поликлинику, где когда-то работала медицинской сестрой, и договорилась насчет больничного для мужа. В поликлинике ее помнили и всякий раз, как она давала о себе знать, приглашали обратно — сестер, как водится, не хватало, а уж таких, какой была когда-то Алла Шинкарева, и вовсе было днем с огнем не сыскать. Так что дело с листком нетрудоспособности устроилось наилучшим образом, и никто даже не поинтересовался, зачем ее благоверному понадобился целый месяц: раз просят, значит надо, и нечего совать нос в чужие дела.
Она сразу же отправилась в поликлинику, чтобы забрать больничный и хотя бы чисто символически отблагодарить веселого доктора Шевцова, который его выписал. Она знала, к кому обратиться: Шевцов в свое время основательно на нее заглядывался и, разговаривая по телефону, дал понять, что ничего не забыл. Строго говоря, забывать ему было особенно нечего: так, парочка невинных поцелуев на вечеринках по случаю дня медицинского работника, когда оба были слегка навеселе, да неизменные шлепки по разным интересным местам, которые веселый доктор вечно раздавал направо и налево с таким щенячьим дружелюбием, что за все время никто из сотрудников не шлепнул в ответ по физиономии.
Увидев свою, как он выражался, «старинную любовь», доктор зажмурился и даже прикрыл глаза рукой, делая вид, что ослеплен.
— Я ослеплен! — воскликнул он на тот случай, если вдруг его пантомима осталась непонятой. — Я лишился дара речи!
— Что-то незаметно, — сказала на это Алла Петровна и, подойдя, прицельно чмокнула доктора в наметившуюся среди русых кудрей аккуратную круглую проплешину, оставив четкий отпечаток накрашенных губ.
Доктор, не вставая, немедленно обхватил левой рукой за бедра, притянул к себе и похлопал ладонью пониже спины, заставив вздрогнуть от боли: их с Сергеем Дмитриевичем вчерашний эксперимент, конечно, доставил ей огромное наслаждение, но вот следы ремня откликались на каждое прикосновение. Вздрогнула она почти незаметно — ей вовсе не хотелось, чтобы веселый доктор Шевцов подумал, будто ей противен.
Поэтому она рассмеялась и мягко высвободилась, напоследок стерев с докторской плеши помаду.
— Надо же, — сказал доктор, потирая лысину, — сразу углядела. А я думал, незаметно. Да-а, стареем, лысеем… Только тебя время не берет. Еще красивее стала, честное слово.
— Это еще не предел, — сказала Алла Петровна, усаживаясь на стул, который только что освободила полураздетая анемичная девица, выглядевшая так, словно ее, еще в детстве припорошило пылью, и с тех пор она так и ходила припорошенная. — Вот стукнет сорок пять.
— Баба ягодка опять? Да ты, по-моему, и в шестьдесят будешь ягодка хоть куда. Вы одевайтесь, одевайтесь, — обернулся Шевцов к девице, которая не спеша копошилась в углу возле кушетки, вся превратившись в слух.
— В шестьдесят я стану уже изрядно подпорченной ягодкой. Да я и не доживу, — легко сказала Алла Петровна. — А насчет своих кудрей не расстраивайся. Тебе идет, честное слово. Мне нравятся лысые мужики, у них лица такие, знаешь… значительные, что ли. Более заметные. Ничто не отвлекает.
— Да, — подхватил доктор. — Сократовский лоб.
До самого затылка.
— Ну, тебе до этого еще очень далеко… — Алла Петровна оглянулась на припорошенную девицу, которая как раз в этот момент закончила одеваться, неслышно шепнула «до свидания» и тихо выскользнула из кабинета. — Слушай, у тебя там очередь, так что…