Ладно, примирительно сказал он себе. Предположим — предположим! — что это сделал Забродов. Зачем он это сделал, гадать не будем — маньяк есть маньяк. Мог он это сделать? Получается, что мог. Алиби у него нет. Алиби в этой истории вообще есть только у супругов Шинкаревых, да и оно нуждается в проверке. Ох, подумал он, это же придется опросить всех гостей, и не по одному, мать их, разу… Ну, это ладно, решил он. Не будем отвлекаться. Решили думать о Забродове, вот и будем о нем думать.
Значит, алиби у него нет, зато под черепушкой явно полно тараканов. Ножи эти непростые, книги… Книжный червь в камуфляже. Алиби нет, а машина есть. Плевать, что шины проколоты. Это, между прочим, тоже подозрительная деталь. Почему это случилось именно сегодня? Не сам ли подозреваемый постарался? Где уж мне, мол, по Москве мотаться, когда остался без колес…
И отвертка. Длинная такая отвертка, которой очень удобно под капотом ковыряться, у меня у самого такая в багажнике лежит… Автомобильная отвертка, до ужаса удобная. Эх, тряхнуть бы его как следует, с тоской подумал майор. Да только непохоже, что из него легко что-нибудь вытряхнуть. Не больно-то он пугливый…
Значит, будем работать, с тихим ожесточением подумал Гранкин. Перестанем на время выдумывать небылицы про маньяка и садиста Забродова и будем, как обычно, ковыряться в навозе — авось, жемчужина попадется…
Он с трудом отыскал место на стоянке и с виртуозной точностью, доступной только жителю огромного мегаполиса, втиснул «жигуленок» между огромным, похожим на ржавое корыто «опелем» и новенькой темно-зеленой «Волгой». Над стоянкой нависало модерновое здание заводоуправления, сверкая в лучах октябрьскою Солнца сплошным стеклянным фасадом. Без очков было видно, что дела у предприятия идут неплох: здание явно было новеньким, с иголочки, да и забор, тянувшийся в обе стороны, насколько хватало глаз, был заново оштукатурен и окрашен в приятные глазу пастельные тона — не забор, а мечта дизайнера. Правда, при всей своей декоративности, стена эта достигала в высоту трех метров, и преодолеть ее было не просто. На площади перед заводоуправлением были разбиты клумбы, там и сям печально шевелили голыми ветвями живописные группы плакучих ив, а прямо напротив проходной располагался большой, выключенный по случаю окончания летнего сезона фонтан. Разумеется, все это была показуха — вряд ли такая красота окружала завод по всему периметру, — но майор Гранкин мог, не сходя с места, перечислить два десятка столичных предприятий и организаций, у которых не было средств даже на починку протекающих крыш, не говоря уже о постройке новых зданий и капитальном ремонте заборов.
Выдержав короткую, но ожесточенную схватку с озверевшими от безделья вохровцами, оборонявшими пустую в этот час проходную, майор проник на территорию завода. Пришлось потратить довольно много времени на поиски Шинкарева. Мастер ремонтно-строительного цеха не сидел на месте, целый день, как заведенный, мотался по территории завода от одной группы своих рабочих к другой. Наконец, трое по самые глаза перепачканных известковой пылью субъектов, один из которых держал на плече тяжеленный дорожный отбойный молоток, другой — огромный моток резинового шланга высокого давления, а третий волок в охапке три совковых лопаты, встреченные майором на центральной аллее завода, с уверенностью заявили, что Митрич порулил во вторую литейку смотреть, как колонны рушат. Выслушав эту тарабарщину, Гранкин поинтересовался, как пройти в эту самую «вторую литейку», и получил исчерпывающие сведения. Следуя указаниям и ориентируясь по все усиливавшейся вони, которая обычно сопровождает литейное производство, он двинулся в глубь заводской территории.
Очень скоро окружавшие его цеха утратили последние остатки показушной нарядности, и по обеим сторонам дороги потянулись унылые строения с непрозрачными от копоти окнами и какие-то решетчатые металлоконструкции, сплошь покрытые толстым слоем темно-серой, мелкой, как мука, зловонной пыли. Все здесь было темно-серым, закопченным и казалось заброшенным много лет, а то и веков, назад. Декорации к какой-то фантастической антиутопии, да и только. Петляя между штабелями чугунных болванок и ржавыми контейнерами, на мятых бортах которых масляной краской было криво выведено слово «БРАК», морщась от всепроникающей едкой вони и поминутно уворачиваясь от замызганных тракторов и самосвалов, майор добрался, наконец, до таинственной «второй литейки», которая на поверку оказалась литейным цехом номер два.