Ехать в Питер Синеглазову не хотелось. Но когда шеф сказал, что Синеглазов едет не один, на лице Григория промелькнула улыбка.
– Поезжай, поезжай, это дело важное. И мы сможем сорвать неплохой куш, если все получится. Правда, операция рискованная, но у нас под нее есть деньги, – быстро просматривая бумаги, говорил шеф. – Ты, Гриша, работник толковый и во всяких таких делах человек просто-таки незаменимый. Получишь деньги и поезжай сегодня же вечером. А завтра позвонишь мне из Питера, расскажешь что да как. И если они вдруг откажутся от лизинга, ты должен будешь придумать, как их прижать.
– Я все понял, – кивнул Григорий и, взяв свою кожаную папку, покинул кабинет шефа.
Больше на работе ему делать было нечего. И уже к одиннадцати часам дня Синеглазов мог вернуться в свою двухкомнатную квартиру на проспекте Мира. Так оно и произошло.
Синеглазов въехал во двор, оставил машину у подъезда и, вытащив почту из ящика, стал подниматься вверх. И вдруг услышал детский смех. Он весь напрягся так, как напрягается охотничий пес, услышав свист птичьих крыльев.
Синеглазов подобрался, его пальцы сжали гладкие перила до хруста суставов.
Детский смех раздавался между пятым и четвертым этажами. Смеялись девочки.
У Синеглазова похолодело внутри, и сердце бешено забилось, казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Он сжал зубы, по щекам заходили желваки.
– Ну же, ну же, скорее спускайтесь! – прошептал Синеглазов, запрокидывая голову.
По лестнице не спеша, распевая нехитрую песенку, смеясь, спускались две сестрички. Девочки были близнецами. Звали их Даша и Наташа. Синеглазов, еще ничего не придумав и конкретно ничего не решив, подбежал к своей двери, быстро отпер ее, распахнул и застыл на площадке.
– Здравствуйте, – в один голос сказали девочки, увидев Григория Синеглазова.
Мужчина осклабился. Девочки застыли на площадке и зашушукались. Они были похожи как две капли воды и одеты абсолютно одинаково.
«Как же их различает мать? – мелькнула в голове у Синеглазова глупая мысль. – Наверное, на теле есть какие-нибудь особые приметы…» – и Синеглазов уперся взглядом в худенькие детские коленки.
Девочкам было лет по девять. На них были одинаковые курточки, одинаковые юбки и одинаковые кроссовки.
– Пойдем, Даша, пойдем, – Наташа дернула сестренку за руку.
Но та упрямилась.
– Давай подождем маму. Она сказала, что через десять минут будет.
Синеглазов молча пожирал девочек взглядом. И тут он понял: остановиться не сможет. Его начало мутить. Он скрежетал зубами, не отводя взгляда от детей.
Он готов был броситься на них прямо сейчас и прямо здесь, на лестнице, сорвать с них одежду, изнасиловать их, а затем кромсать, резать, расчленять.
Глаза Григория налились кровью, и он почувствовал, как дрожат его руки, как нервная судорога сводит пальцы. Он посмотрел девочкам прямо в глаза, а затем поманил пальцем к себе.
Сестренки переглянулись и, наивно решив, что сосед с третьего этажа о чем-то хочет спросить, спустились к нему. Ничего не говоря, Синеглазов махнул рукой, приглашая войти в свою квартиру.
– Маму подождем, – опять сказала одна из сестренок.
– Да нет же, она придет через десять минут. И к тому же, как говорит папа, она всегда опаздывает.
Девочки переступили порог. Синеглазов дрожал от возбуждения, он чувствовал, как его плоть вся трепещет. Он чувствовал, как сгибаются пальцы, готовые впиться в хрупкие детские тела. Девочки были белокурые, с тонкими косичками.
– Как вас зовут? И кто из вас кто? – как можно ласковее улыбнулся Григорий Синеглазов, захлопывая дверь.
– Я – Даша, а она – Наташа, – сказала одна из сестренок.
– Даша и Наташа… Вот замечательно! – пробормотал Синеглазов. – Проходите, проходите, я угощу вас конфетами.
– Нам нельзя конфеты. От сладкого у нас диатез, – сказала Даша и взглянула на сестру.
А та улыбнулась.
– Это ей нельзя, это у нее диатез. А мне можно.
– Проходите, проходите, – торопил Синеглазов и, положив ладонь на плечо Даши, подтолкнул ее в большую комнату. – И ты проходи, – он обернулся к сестренке и ввел ее за руку в комнату.
Девочки уселись на диване, а Синеглазов бросился к сервировочному столику, где лежала большая коробка ассорти. Он раскрыл ее и поставил между девочками на диван. Те посмотрели на коробку, и по их лицам Синеглазов понял, что им нестерпимо хочется конфет, что, скорее всего, заботливые родители ограничивают девочек в сладком, опасаясь диатеза. Девчонки набросились на конфеты. Они ели одну за другой, облизывая перепачканные шоколадом и ликером пухленькие розовые губы. И пальцы и щеки через пять минут были в шоколаде.