Глава 21

Вот он — момент истины. Сумею ли повести за собой людей на дело, перспективы которого столь туманны? Доверяют ли они мне, пойдут ли за мной?

Пока что мой авторитет в капральстве «дутый», гвардейцы не видели меня в бою, если и исполняют приказы, то больше из соображений дисциплины. По большому счету — я никто, ноль без палочки. Грустная, но все же, правда.

Люди вокруг имеют за плечами суровую школу жизни. Это не изнеженные барчуки, к которым можно смело приравнять меня. Они воевали, а война всегда оставляет свой отпечаток на человеке. Можно вспомнить «афганцев», тех, кто прошел Чечню. Это не видно сразу, но потом становится ясно — они другие! Не лучше, не хуже — просто не такие как все. Тот, кто шел в атаку, смотрел смерти в лицо, не мог остаться прежним.

Я прекрасно осознаю, что тот же Чижиков знает и умеет многое гораздо лучше меня. Он понюхал пороха еще в крымских степях, отбиваясь от наседающих татар, рубясь в кровавой сече, едва не угодил в плен. Жаль, наш «дядька», которому на самом деле стукнуло всего сорок, не любит распространяться на эту тему. А таких «чижиковых» только в моем капральстве больше десяти — остальные либо совсем «зеленые», вроде меня и Карла, либо солдаты, переведенные из гарнизонных полков Москвы и Петербурга. Ну и Михай… Он вообще случай особый.

Гренадеры выстроились в одну линию.

— Вот что, братцы, — сказал я, прохаживаясь вдоль строя, — я не имею права приказывать вам в этом случае. Решайте сами. Я возьму с собой только охотников. Думайте, гренадеры.

— А чего думать, — выступил вперед Чижиков. — По себе знаю: ради хорошего дела можно и животом рискнуть. Глядишь, на небесах, когда дадут раскаленную кочергу лизать, зачтется.

Гренадеры заговорили:

— Надо выручать Михая, не по христиански это, товарища в беде оставлять.

— Жаль хлопчика, молодой совсем.

— Он мне алтын должен, что я теперь без денег своих останусь опосля энтого? — с хитринкой в голосе произнес Михаил Михайлов — гренадер, успевший обзавестись семьей и настрогать трех детишек.

Он хлопнул себя по ляжкам и со скорбной миной добавил: — Меня ж баба моя со свету сживет. Что же получается: заместо одного Михая двое сгинут и все Мишки. Выручайте, братцы!

Его шутка разрядила обстановку. Солдаты заулыбались.

— Не волнуйся Михайла, мы и тезку твово спасем, и тебя самого от супружницы выручим.

— Могем и в чем другом с женой подсобить, ежели сам не справляешься.

Снова грохнул смех.

— Благодарю честное обчество, — Михайлов согнулся в шутливом поклоне.

— Так что насчет охотников? — спросил я.

— А ничего, — спокойно ответил Чижиков. — Все пойдем, господин капрал, полным капральством выступим.

К горлу подкатил упругий комок, на глазах выступили предательские слезы. Вроде считал себя непрошибаемым циником, а тут…

— Спасибо, — кивнул я, отворачиваясь в сторону.

Всем капральством зашли в дом, в котором была устроена полковая церковь, помолились. Даже Карл, крестился, глядя на образа православных святых.

  64