Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
18 
Михаю, наверное, было легче. Он мстил за едва не погубленную жизнь, за боль, унижение и муки, за испытанный страх. Бывший холоп, человек, которого я считаю другом, был справедлив в своей мести.
Он подошел к придавленному дверью, присел на корточки, пощупал жилку на шее и тоном заправского лекаря констатировал:
– Этот тоже преставился.
Вот и все. Задачу мы выполнили, но почему тоска с такой страшной силой сдавила мне сердце?
– Уходим отсюда, – приказал я, стараясь не смотреть на трупы.
Карл натрусил порохом дорожку, ведущую к заложенному бочонку. Мы вышли из сруба, сели на коней. Кузен поджег просмоленную щепку и бросил ее, отдалившись на безопасное расстояние, да так ловко, что дорожка занялась огнем, устремившимся в черную глубину провала выбитых дверей.
Бахнуло не хуже, чем в голливудских фильмах, – с огнем, треском, аж уши заложило. Земля заколебалась, приют фальшивомонетчиков развалился как карточный домик. Пыхнуло жаром. Языки пламени охватили «мельницу» со всех сторон. Огонь жадно пожирал остов и тела тех, кто остался погребенным под рухнувшей крышей. Мы тупо глядели на пламя, не двигаясь с места.
Чижиков снял треуголку:
– Ну вот, полетели души христианские прямиком к ангелам.
– И нам пора, только в другую сторону, – хрипло произнес пан Дрозд, косясь на нестройные ряды все прибывающих местных.
– Пора, – согласился я и первым направил кобылицу вперед.
Мы с гиканьем пронеслись мимо толпы опешивших староверов, не ожидавших от нас такой прыти. Вдруг Чижиков замедлил ход, развернул коня и что было сил прокричал:
– Простите нас, люди добрые!
Глава 5
– Н-но, милая, не выдавай!
Быстро, еще быстрее, пока никто не опомнился, не организовал погоню, не заставил губить невинные христианские души. На сегодня смертей достаточно. Михай утолил жажду крови, насытился, а я… я не хотел убивать. Это только в кино убийство выглядит просто и эффектно. В реальной жизни есть место моральным терзаниям, совести, наконец. Неужто мне так и не суждено зачерстветь? Ведь насколько легче живется тем, кто почти лишен эмоций, эгоистам, тем, кто думает только о себе любимом, о своей ненаглядной шкуре.
– Господин сержант, я тута! Подождите меня!
Конный Михайлов вылетел из кустов, присоединился к кавалькаде. Мы понеслись дальше, на безопасное расстояние, прекрасно понимая, что староверы если и начнут погоню, то надолго их не хватит. Здесь нужен особый азарт, как у степняков, которые способны гнаться за удирающей добычей сутками, а то и намного дольше. Староверы разъярены нашей выходкой, что есть, то есть, но это наши люди, близкие и понятные. Из тех, что, бросив взгляд на поруху, скорее всего плюнут и махнут рукой. Пара горячих голов, конечно, найдется, но этого для полноценной, организованной по всем правилам погони слишком мало. Да и вояки из староверов еще те. Будут ожесточенно драться только в том случае, если другого выхода нет, когда припрут к стенке и ничего другого, кроме как хорошей драки, не останется. В мирное время это покладистые трудолюбивые люди, разве что с некоторым заскоком в том, что касается веры, но и их понять можно. С самого момента церковного раскола на староверов давит государственная машина произвола, не каждый такое выдержит.
Но теперь все закончилось, мы вырвались из деревни.
Я вновь ощутил прилив сил, стало легко и радостно, будто не остались позади трупы, брошенные в горящем доме. Задание выполнено, теперь надо как можно быстрее преодолеть границу и назад, в Россию. За время, проведенное в Польше, я успел соскучиться по родине. Здесь все чужое, не мое. А дома… дома и стены помогают.
– Ляхи! – вдруг закричал Чижиков, сбивая ход моих мыслей.
– Где?
– Да вот же они, смотрите! Лихо несутся, собачьи дети.
Было темно, но тут луна-злодейка вышла из облаков. Округа оказалась как на ладони.
Навстречу мчались всадники, в которых с легкостью угадывались поляки. Я прикинул количество, навскидку выходило дюжины две ляхов, может, больше. Расстояние стремительно сокращалось, избежать столкновения лоб в лоб не представлялось возможным. Мы неслись в узком лесном коридоре, при всем желании не разъехаться. Заблестели клинки сабель. Ни ружей, ни пистолетов, паны в своем репертуаре. Только остро отточенные клинки, способные развалить человека вместе с седлом. Еще немного, и начнется рубка. Жаль, а ведь так хорошо все начиналось! Нет, с такой оравой нам не сдюжить.
18 
