Последние отзывы

  81  

— А разве дьявол не гениален? В своих искушениях он гораздо оригинальнее, чем Господь в своих проповедях. Бог скучен, его философия — философия убогих, а во мне ничего подобного нет. Я красивый, умный — и буду богатым, потому что если я таковым не буду, то обидно будет не только мне.

Конечно, я над ним смеялся, изучал очередной типаж, так сказать. Я был зеркало, во мне в тот момент отражались его спесь, амбиции и слепое самомнение бездарности, которая никогда не сомневается в том, что пишет гениальнее, чем все прочие. Вот я — я мучился. Написанное порой ужасало так, что боялся к нему возвращаться, боялся перечитать, и понять, что занимаюсь не тем, что я бездарность. Мне каждый день было страшно, я хотел бежать, спрятаться в глуши. А Гончаров не сомневался, нет. Сначала он и в жене своей не сомневался.

Как вы понимаете, мы дошли до сути. Моцарт и Сальери. Извечная тема. Но мой Сальери одновременно был и Отелло.

Аркадий Михайлович так и не понял, почему его предпочли мне, раздувался от гордости за свою мужскую неотразимость и перед молодыми студентками ходил гоголем под руку со своей несравненной Аллой. Вот, мол, какая женщина согласилась стать моей женой! Лучшая из лучших! Я не помню, когда он прозрел. Пока ей это было выгодно, Алла скрывала свою связь со мной. Пока была зависима, и муж ее устраивал. Опять-таки получается банальный любовный треугольник: неверная жена, ревнивый муж и я в роли коварного соблазнителя.

Только Гончаров — это не шофер-дальнобойщик. Он-то как раз человек тонкий, чувствительный. И яд в бокале — это в его стиле. Помните, как Сальери отравил Моцарта?

В тот вечер мы с Аллой, действительно, поссорились. Но потом помирились. У нас был для этого проверенный способ: заняться любовью. Это у нас хорошо получалось. Представьте себе, только мы в тот вечер помирились, как приезжает на своих разваливающихся «Жигулях» этот престарелый Отелло и ищет свою жену у меня в постели. Кстати сказать, идет верным путем. Все было интеллигентно. Без всяких там «морд», которые стоило бы набить и нецензурных слов в адрес второй половины. Никто не орал благим матом: "Шлюха!", не хлестал супругу по бледным от смущения щекам. Кстати, он ниже ее ростом. До чего люблю выяснять отношения с интеллигентами! При первом же неприличном слове они лопаются, как мыльные пузыри! Ну чего, спрашивается, он приехал? И чего от нее хотел? Пятьдесят пять лет, ростом мне до подбородка, одышка, дряблые мускулы, и еще берется ревновать! Я и сам отдал бы Учителю белобрысое сокровище, которое мне давно уже приелось. Попользовался — и хватит. Аллой я нисколько не дорожу.

Приехал он в самый неподходящий момент. Мы были в постели, она в моих объятьях, а я раскалялся от страсти, ибо, признаться честно, лучшей любовницы у меня не было. Люба не в счет, то было no-другому. Вас никогда не заставали в собственной постели с чужой женой? Это смешно, честное слово! Дом мой, постель моя, дверь, которую так бесцеремонно распахнули в самый неподходящий момент, тоже моя. Так почему я должен чувствовать себя виноватым? Так и сказал:

— Аркадий Михайлович, вы не совсем вовремя. Я еще не закончил.

А он… Он растерялся. И попятился. И даже прикрыл за собой дверь. Именно так поступают интеллигентные люди.

Пока мы с Аллой одевались, он манипулировал бокалами. Отчего-то я умер же в тот вечер, черт возьми! Одним махом избавиться от любовника и отомстить неверной. Задумано было неплохо: свалить убийство на неверную жену, подложить ей в сумочку ампулу с остатками яда. Интеллигенция, она всегда умела остаться в белых перчатках.

Да зачем Алле меня травить? Мы ссорились не в первый раз, я все равно возвращался за тем, в чем не мог себе отказать, она принимала то, что не могла не принять. Еще несколько лет мы вполне протянули бы. К взаимному удовольствию. Гончаров сразу смекнул, что от меня надо избавляться.

Простите меня, господа дознаватели, что периодически ввожу вас в заблуждение, но посудите сами, стал бы человек пить из бокала, если бы знал, что в нем яд? После всего случившегося мне необходимо было взбодриться, и я захотел вина. Наполненный бокал уже дожидался своего часа. Учитель в тот вечер был последним моим гостем, до его ухода я еще оставался жив, а после уже тю-тю! Взял да и отбросил копыта.

О горькая судьба! Я вводил вас в заблуждение, потому что мне хотелось посмеяться. Скучаю. Что делать, давненько уже я здесь лежу, душу мою черти еще держат на карантине, вытряхивают из шкуры блох, прежде чем приступить к грязевым ваннам. Я буду до скончания веков захлебываться, сами знаете чем. Но пока…

  81