82 
Пока я вас мучаю, я еще жив…»
Итак, Павел Андреевич в очередной раз попытался запутать следствие. Яд по неизвестным причинам доставала Алла Константиновна, это факт. Через одного из своих многочисленных знакомых. Но муж мог случайно найти ампулу, или жена проговорилась. Вот, мол, что я достала! Гончаров выкрал ампулу и отравил Клишина. А потом подбросил ее в сумочку жены, чтобы ту подозревали в убийстве; Все логично. Осталось только выяснить у Нади, уезжал Аркадий Михайлович с дачи в тот вечер, или не уезжал.
«Ну хорошо, — подумал Алексей. — А с чего мы взяли, что это написал Клишин? Это не рукопись, отпечатано на лазерном принтере. Некто пишет от его лица? Во-первых, стиль. Характерный. Во-вторых, роман наверняка есть целиком, в законченном варианте. Где-то он есть. И смысла подделываться под Кли-шина, нет. Но почему некто не принесет всю рукопись целиком? Вот где собака зарыта! Найти того, кому это выгодно, и ты найдешь убийцу!»
Он сидел в машине и размышлял над тем, что же теперь делать. Бросить все, ехать к Ми-хину? К Гончаровым? А как же собственная работа? И почему конверт подбросили именно ему? На сей счет есть мудрое правило: не знаешь, что делать, не делай ничего. Так он и поступил. Не стал менять свои планы из-за конверта, найденного в «бардачке». Случайно найденного. Алексей вылез из машины и отправился в свой офис. Работать.
…Михин объявился уже на следующий день. Предупреждать о визите не стал, в девять вечера возник на пороге и без всякого предисловия спросил:
— Я у тебя заночую?
— Что-то случилось?
— Случилось, — мрачно ответил старший оперуполномоченный.
— Ну проходи. — Гостеприимный хозяин посторонился. Они прошли на кухню. — Ужинать будешь?
Михин энергично кивнул:
— Буду.
— Где был? — спросил Алексей, ставя на плиту сковородку для дежурного блюда холостяка: яичницы.
— Везде. Согласно результатам вскрытия в организме Гончаровой обнаружена лошадиная доза снотворного. Она заснула за рулем, отчего машина и потеряла управление.
— Вот оно как! — присвистнул Алексей. И подумал: «Аи да Наденька!» — И где же по-твоему ее могли накормить снотворным?
— Уж не дома во всяком случае! — Михин потянул носом воздух. — Леха, яичница подгорает!
— Пока еще нет. Не переживай, у меня есть резервная пачка пельменей.
' — А водки нет? — с надеждой спросил Михин.
— Ну, если как следует поискать…
Пока он накрывал на стол, Михин рассказывал, возбужденно размахивая руками:
— Алла Константиновна с утра поехала на работу, а по пути завезла племянницу на Площадь трех вокзалов. Та собиралась на дачу. Они зашли в пиццерию, посидели там с полчаса, поговорили, попили «Пепси», племянница отправилась на электричку, а тетя прямиком на тот свет. Снотворное ей могли подбросить только в пиццерии. Если рассчитать время, все сходится. Она ехала и засыпала. А потом упала в реку с моста.
— Но зачем Наде ее… — Леонидов осекся. «Молчи. Михин не знает, в каких отношениях были Алла Константиновна и ее племянница».
— Я не знаю. Не выяснял. Клишина Надежда Гончарова убить не могла, это на сто процентов. Я был на даче у профессора, говорил с соседями и выяснил, что в тот вечер девушка до одиннадцати часов сидела на дне рождения у подруги, потом пошла спать.
— А ее дядя?
— При чем здесь дядя?
И тут Алексей решился. Была не была! Принес из комнаты конверт и протянул Михину:
— На, почитай.
— Это что? — удивленно спросил тот.
— «Смерть на даче». Продолжение. В машине нашел. В «бардачке».
— В машине?! Когда?!
Михин проворно схватил листки и уткнулся в творение. Минут десять он читал, потом поднял голову и возбужденно сказал:
— Все ясно, у них заговор. — У кого?
— У племянницы с дядей. Сначала Гончаров едет к Клишину на дачу, убивает его, потом племянница убивает тетку.
— Да? Только ты учти, что Надежда этого писателя любила безумно и ни в какой заговор против него не стала бы вступать.
— Откуда знаешь, что любила?
— У меня еще листок есть, но я тебе его не дам. И вообще, я им компьютер устанавливал в понедельник, с Надей говорил. Она никого не может убить. Это очень хорошая девушка.
— Ты и здесь успел… — развел руками Михин.
— Вот Гончарова ты проверь. Уезжал он с дачи в тот вечер, когда Клишина убили, или не уезжал.
Михин принялся перечитывать «Смерть», а потом подозрительно спросил:
82 
