86 
– Себе три, как всегда.
И хоть чашки были из разных сервизов и к тому же блюдечки Борис Иванович перепутал, все равно чай показался Подберезскому таким вкусным, какого он никогда не пил в жизни.
Вернее, пил когда-то, но это было давно, еще во время войны в Афганистане. Только комбат умел заваривать такой душистый и ароматный чай. А на вопрос, как ему удается, всегда отвечал с неизменной ухмылкой: «По еврейскому рецепту – главное, заварки не жалеть».
Подберезский пил чай мелкими глотками – так, как привык пить в последние годы коньяк или шампанское, набирая в рот ровно столько, чтобы растеклось по горлу, но до желудка не дошло.
– Странно я себя чувствую у вас, комбат, в доме.
– А чего странного?
– Как будто время остановилось, – Андрей Подберезский бросил взгляд на замерший медный диск маятника стенных часов.
– А ты хотел, чтобы они без завода шли?
– Да нет… Как-то привык к своим. Они никогда не останавливаются.
– Твои электронные – ерунда. В них души нет, – ответил комбат.
– А ваши не идут.
– Если хочешь знать, я время умею в голове определять лучше любых часов.
– Не может быть!
– Забыл?
– Ну-ка, давайте проверим! – Андрей сдвинул манжету с запястья и посмотрел на циферблат. – Ну-ка, который сейчас час?
Комбат, даже не задумавшись, ответил.
– Черт! – растерянно проговорил Подберезский. – Минута в минуту!
– Ты бы еще про секунды спросил, – рассмеялся Рублев, отставляя пустую чашку.
Затем он взял в руки гантели и, не снимая даже рубашку, принялся поднимать и опускать их. Лицо его вскоре налилось румянцем, плечи распрямились, дыхание сделалось шумным. Но гантели мелькали с завидной равномерностью, словно бы ими орудовал не человек, а их предоставили какому-то удивительной надежности механизму. На время Подберезский забыл даже о фотоснимках.
– А я свои гантели недавно из встроенного шкафа достал, так они ржавчиной покрылись.
– Не занимаешься, что ли?
– Да нет, бассейн, спортивный зал, тренажеры… Этой хренотени хватает. А вот так, чтобы дома с железками… Отвык.
– Ух! – выдохнул комбат, кладя гантели на вытертый ковер и тут же начиная приседания сперва на одной ноге, потом на второй, затем на двух сразу.
И снова не чувствовалось в нем усталости.
Казалось, он может так приседать до самого утра, а если никто его не остановит, то и неделю подряд.
Мелко зазвонил телефон, дребезжанием отозвалась посуда в буфете. Подберезский взглянул на комбата. Тот даже ухом не повел.
– Звонят, – напомнил Андрей.
– Так возьми трубку, а не сиди истуканом, – ответил ему комбат.
Подберезский аккуратно, как и положено обходиться с чужой вещью, приложил трубку к уху и отчетливо произнес:
– Слушаю!
Но вместо ответа пока до него долетали лишь трели междугородной телефонной станции, обрывки чьих-то разговоров. Затем вдруг все это исчезло и послышался взволнованный женский голос:
– Алло! Алло!
– Слушаю! – повторил Подберезский.
– Вы меня слышите? – спросили на другом конце провода и вновь запричитали. – Алло!
Алло!
– Да слышу, – Подберезский подмигнул комбату, который продолжал приседать прямо под люстрой. Когда он вставал, то чуть ли не касался макушкой дешевых пластмассовых подвесок.
– Алло! Вы Борис Иванович Рублев?
– Нет.
– Но это квартира Рублева?
– В общем-то да.
– Тогда хозяина позовите, Бориса Ивановича.
– Вас, девушка, – произнес Подберезский, прикрыв микрофон пухлой ладонью.
– Какого хрена ей надо? – спросил комбат, не прерывая физических упражнений.
– Не знаю… – пожал плечами Андрей, – наверное, хочет чего-то.
– Алло! Алло! – послышался тихий голос из наушника.
– Вы меня слышите? Трубку не бросайте.
Комбат вздохнул и махнул рукой Подберезскому:
– Поднеси аппарат.
Он взял трубку, соединенную с телефонным аппаратом витым шнуром, и, продолжая приседать, строго поинтересовался:
– Вы кто?
– Мы не знакомы, но вы Борис Иванович?
– Он самый.
– Я Наташа, из Питера…
– Не знаю тебя.
– Я тоже вас не знаю. Хотя нет, видела один раз на фотографии.
– Какая фотография?
– Послушайте, я вам сейчас все объясню.
– Только потолковее.
– Вы заняты?
– Ты мне сначала объясни, откуда у тебя взялся мой номер?
– Из записной книжки вашего брата Андрея.
86 
