Особенно,... 
81 
– Бросьте, бросьте, мсье Рашид! – энергично замахал рукой журналист Алек Сивер. – Во-первых, я его ни в чем не обвиняю. Во-вторых, не беритесь судить о мотивах человека, о котором не знаете ровным счетом ничего, даже имени. А в-третьих, ну его к дьяволу, вашего нанимателя, вместе с его хваленым клубом! Ваше здоровье!
Он выпил, выплеснув водку прямо себе в горло размашистым жестом горького пьяницы. Рашид медленно последовал его примеру. Что-то в словах Алека Сивера больно его задело, неожиданно оказавшись созвучным собственным мыслям Рашида. Этот француз, пьяный или нет, во многом был прав. Человек без имени, с неизвестными мотивами, окруженный атмосферой секретности настолько, что даже в принадлежащий ему спортивный зал может войти далеко не каждый... В особенности это касается европейцев, и это действительно странно. Спорт для того и существует, чтобы о людях судили не по цвету кожи и вероисповеданию, а по тому, на что они способны, чего добились своим трудом и талантом. Спорт чужд любой розни, а ограничение доступа в спортивный клуб по расовому и религиозному признакам эту рознь, как ни крути, только разжигает...
– Давайте сузим тему. Я имею в виду, сами понимаете, терроризм, – продолжал говорить Алек Сивер. Он уже с заметным трудом ворочал языком, но твердо держался избранного курса. Рашид понял, что имеет дело с любителем поболтать о политике – именно поболтать, поскольку делать ее такие вот болтуны не могут, руки у них коротки. – Как вы, мсье Рашид, относитесь к международному терроризму? Только не говорите, что вы к нему не относитесь, я это уже слышал, благодарю покорно...
– Ну, как я могу к нему относиться? – сдержанно произнес Рашид, которому такой поворот темы, при всей его предсказуемости, очень не понравился. – Как всякий нормальный человек...
– Не надо! – с неожиданной горячностью воскликнул француз и, выставив вперед указательный палец, помахал им у Рашида перед носом. – Не надо прятаться за пустые слова! Что это значит – как любой человек? Кто это такой – любой нормальный человек? Я не знаю любых людей! Я не знаю одинаковых людей, мсье Рашид! У одного человека состояние в восемь миллиардов долларов, сделанное на спекуляциях нефтью, а у другого одна пара штанов, да и та с прорехой на заду, и оба они находятся в пределах того, что принято называть нормой. Третий считает, что террористов, особенно мусульманских, следует расстреливать на месте без суда и следствия, в то время как сам не прочь при случае сунуть кому-нибудь нож под ребро, отравить собаку соседа, которая мешает ему спать по ночам, а то и вовсе взорвать этого соседа к дьяволу вместе с его собакой, а заодно и со всей семьей... Но он-то, сами понимаете, не террорист! Он – нормальный человек, как вы и я, только немного нервный. Компрене ву? А четвертый...
– А четвертый, – глядя в темные линзы очков, которые француз не снял даже в помещении, произнес потерявший терпение Рашид, – в свой выходной день идет с семьей в недорогое кафе на побережье. Он видит на улице знакомого и выходит на минутку, чтобы переброситься с ним парой слов. И в это самое время какой-то фанатик, обвязанный поясом с тротилом и шарикоподшипниками, взрывает себя в двух шагах от столика, за которым сидят жена и две дочери этого четвертого. И после этого какой-то болтун пристает к нему с разговорами о терроризме!
Он замолчал, поняв, что говорит лишнее – вернее, уже наговорил.
– О, дьявол, – упавшим голосом сказал Алек Сивер. Казалось, он мгновенно протрезвел. – Черт меня возьми! Простите, мсье. Я не знал... Будь оно все проклято! Будь проклят мой длинный язык и эта моя одержимость терроризмом! Представьте, стоит мне только выпить лишнего, как меня начинает нести. Я говорю об "Аль-Каиде", о нью-йоркских башнях-близнецах, об этом одноглазом ублюдке...
– Каком одноглазом ублюдке? – вздрогнув, спросил Закир Рашид. Образ искусственного глаза опять, словно наяву, всплыл перед его внутренним взором.
– Я говорю об Усаме бен Ладене, – сказал журналист. – Об этом злобном джинне, которого американцы выпустили из бутылки себе на погибель. Вот вы, простите, говорили об обычных, нормальных людях... Если бы все обычные люди относились к этому кровавому подонку так же, как вы и я, он давным-давно перестал бы существовать.
– Гитлер, например, ни от кого не прятался, – заметил Закир Рашид. Ему было немного неловко из-за того, что он, вспылив, утратил самоконтроль и сказал то, чего говорить не собирался. Зря, зря он заговорил о своей семье, зря назвал этого симпатичного француза болтуном и, кажется, как-то еще... – Гитлер был европейцем, Гитлер был у всех на виду. Он залил кровью всю Европу, и толпы умных, образованных европейцев носили его на руках... То есть носили бы, если бы он им это позволил.
81 
