91 
– Добрый день, Федор Филиппович! Ну и кофе же здесь пахнет, как в буфете на вокзале!
– Странные у тебя ассоциации, – нахмурился Потапчук, – кофе, вроде, неплохой.
– Вы, Федор Филиппович, не пробовали кофе, который варят в психлечебнице. Поверите ли, я как вышел оттуда, побежал на вокзал в шесть утра и в буфете выпил первый попавшийся растворимый кофе.
Лучшего аромата я в жизни не слышал.
– – Ты что, уже все сделал? – изумился Потапчук.
– А чего тянуть? – Глеб Сиверов уселся в мягкое кресло и блаженно потянулся. – Нет уж, увольте, больше я спать на панцирных сетках и питаться в больничных столовых не стану.
– Ты хочешь сказать, что похудел за ту пару дней, которые я тебе не видел?
– Не пару, – покачал головой Сиверов, – это тут, на свободе, дни летят незаметно, так, что неделя может показаться одними сутками. В лечебнице время растянуто, у меня такое чувство, что нужно сдавать часы в ремонт, а то они идут то медленно, то быстро – в зависимости от того, по какую сторону больничного забора я нахожусь.
– Ну, ничего, ничего, иногда полезно на время сменить обстановку, – немного оттаивая душой, проговорил генерал, присел в другое кресло, принялся расставлять чашки на низком журнальном столике.
– Сколько у вас времени? – спросил Слепой, взглянув на свои только что упомянутые часы.
– Честно говоря, немного, хотя я предпочел бы просидеть здесь до самого вечера. Хотя и вечером меня найдут.
– Тогда скажу коротко: все отлично.
– В каком смысле отлично?
– Я сделал все, как вы просили. Вы оказались совершенно правы. У меня есть доказательства, что это именно Борис Элькинд из чистого любопытства залез в компьютерную сеть ФСБ. Вот – он засунул руку за пазуху и вынул сложенную вчетверо компьютерную распечатку.
Федор Филиппович с недоверием смотрел на черные строчки.
– Это так, для наглядности, распечатал пару файлов. Командировки сотрудников, загранкомандировки, по СНГ, по России. Все четко и вполне доступно.
– Не может быть, мне же обещали, что усложнят доступ.
– Может, Федор Филиппович, может.
Потапчук даже побледнел, затем надел очки и стал искать в ведомости своих людей. В глаза ему с ходу бросились две фамилии. Все сходилось. Он вспомнил, как сам подписывал командировки две недели тому назад – выходит, информация являлась свежей и суперсекретной.
– Как ты это сделал? – дрогнувшим голосом поинтересовался генерал.
– Это не я, а тот парнишка – Боря Элькинд, вундеркинд чертов.
– Ясно. Я передам это полковнику Синицыну, он отыщет парня и…
– Федор Филиппович, я могу дать один хороший совет: если вам нужна надежная защита для компьютеров, то пригласите Борю Элькинда на работу. Он за полставки сделает вам то, чего не сделает лучший компьютерщик из управления.
– Я уже и сам догадался. Ну, отлично, Глеб Петрович, поздравляю тебя, – Потапчук вяло пожал руку Сиверову и тут же вспомнил:
– Да, я дам распоряжение, чтобы из компьютерной сети психлечебницы вытерли имя Федора Молчанова. Возможно, оно тебе еще пригодится для других дел.
– Не стоит трудиться, – усмехнулся Глеб, – Боря уже вытер.
Брови Потапчука поползли вверх, и он, словно хотел остановить это движение, прикрыл лоб рукой.
– Ну вы, ребята, даете.
– А знаете, Федор Филиппович, что он еще в состоянии сделать? Если бы я не находился рядом с ним в этот момент, то он преспокойно вписал бы в компьютер главврача психлечебницы всех ваших сотрудников, выезжавших в командировки и поставил бы им диагнозы от шизофрении до буйного помешательства.
– Я и сам бы сейчас согласился на недельку-другую «закосить в дурдом», – усмехнулся генерал Потапчук, отпивая глоток кофе, – но если бы в сумасшедшем доме вдруг оказалось бы столько сотрудников ФСБ, то это стало бы подозрительным.
– Если вы думаете, Федор Филиппович, что у сотрудников ФСБ самая нервная в мире профессия и поэтому они чаще других сходят с ума, то вы ошибаетесь. Там представлены все профессии, которые только есть в трудовом законодательстве. Кого мне только не приходилось встречать в коридорах!
Потапчук махнул рукой:
– В другой день, Глеб Петрович, я с удовольствием послушаю твои рассказы, но сейчас у меня голова другим занята. Вот ты говоришь, а я не воспринимаю – забота так мозг и сверлит, так и гвоздит.
– Что-нибудь серьезное?
– Серьезней некуда. Но я тебе не буду забивать голову своими проблемами. Ты, наверное, устал, да и дома еще не был.
91 
