ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>

В сетях соблазна

Симпатичный роман. Очередная сказка о Золушке >>>>>

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>




  46  

Глава 7

Геннадий Рычагов сегодня окончательно поверил в то, что его жизнь на родине подходит к логическому завершению. Если раньше он старался не замечать облезлых стен в больнице, пятен сырости на потолке, убогого горбатого линолеума, покрывавшего полы коридора, то теперь все эти изъяны прямо-таки бросались ему в глаза.

Он пытался убедить себя:

«Будь у меня возможность вложить деньги в клинику здесь, в России, я бы обязательно это сделал. Какие чудеса я бы здесь творил! Но кому это надо? Бесплатных чудес не бывает. Да, жизнь здесь сделала рывок, но до нормальных условий в России еще очень далеко. Жизни не хватит дотянуть».

Он рассуждал так, будто бы деньги, которыми он располагал, были чистыми, легальными, будто бы его с распростертыми объятиями ждали в Швейцарии или в Германии.

Клаус Фишер исчез на короткое время, дав Рычагову возможность передохнуть и окончательно свыкнуться с тем, что ему в ближайшее время придется перебраться в Словакию, принять новое гражданство. Вернулся он довольный жизнью и самим собой.

— Вечером банкет, Геннадий, пойдешь?

— Нет, — покачал тот головой.

— Да брось ты, у тебя вид такой, будто бы тебя только что вытащили из холодной воды. Надо повеселиться, отдохнуть.

— Веселись, если надо, а я — пас.

— Забывай свои проблемы одну за другой. Я понимаю, конечно, Словакия — это не Цюрих и даже не Берлин, но, поверь, тоже неплохо. Если уж очень прижмет, лет пять поработаешь там и переберешься в Германию, откроешь филиал. С твоими-то руками, деньги потекут к тебе, можешь быть уверен.

— Мне надоело жить не в ладах с законом, — тихо проговорил Рычагов, — а ты мне предлагаешь, Клаус, продолжать начатое.

— Ну что ж поделаешь, — Фишер развел руками, — ко всему надо подходить философски. Ты думаешь, теряешь родину?

— Да.

— А если рассуждать конкретно, то это она теряет тебя.

А если еще углубиться во времени, то стран, где мы с тобой родились, уже нет — ни СССР, ни ГДР. И согласись, потерять то, чего уже не существует в природе, невозможно.

— Софистика сплошная.

— Без нее тоже нельзя, — вздохнул немец.

— Поехали ко мне, а? — предложил Рычагов, понимая, что сегодня он уже не способен к работе. Даже если бы сейчас привезли человека, нуждавшегося в срочной операции, он отказался бы брать в руки скальпель, передав ведение операции хирургам более низкой, чем он, квалификации.

— Да нет, спасибо, Геннадий, но я должен показаться на банкете и хотел бы, чтобы ты показался там вместе со мной.

— Почему?

— Незачем привлекать лишнее внимание, ты ведешь себя так, будто доживаешь здесь последние дни. Лучше всего сделать все неожиданно для других, чтобы опомниться не успели.

— Но меня же, в конце концов, спросят, почему я уезжаю, тайны из этого не сделать!

— Спросят.

— И как я объясню отъезд?

— Скажешь, решил жениться на словачке. Или нет, лучше скажи, на чешке. Уедешь — и с концами. Новую жизнь надо начинать в новом окружении.

Рычагову хотелось спросить, а как же Тамара, к которой он уже привык, но промолчал.

— Ладно, Клаус, иди на банкет, а я вскоре поеду домой.

— Что сказать, если о тебе спросят?

— Скажи, мол, заболела голова. Или передай, что у меня грипп, потому и боюсь появляться на людях, чтобы не заразить.

— А если захотят поехать к тебе?

— Кто? — усмехнулся Рычагов. — Меня здесь ценят, но друзей у меня нет. Все выпьют хоть понемногу, и никто не рискнет сесть за руль.

— Тоже логично. Я тебе позвоню, — пообещал Клаус и в предвкушении скорой выпивки потер руки, успевшие остыть в холодном кабинете доктора Рычагова. — Вот за что люблю Россию, так это за мороз.

— Странное чувство для немца…

— Ты о любви к России?

— О любви к морозу.

И тут же Рычагов вспомнил, как один из Новых годов, лет пять тому, встречал с Тамарой под проливным дождем, стоя возле городской елки под зонтиком.

"Наверное, так же будет и за границей, из года в год.

Хотя нет, дались мне эта Германия, Швейцария. В Словакии, наверное, такой же снег, как и у нас. Вот уж о какой стране не думал и не мечтал, она вроде бы для меня и не существовала".

Хлопнула дверь, и Рычагов, подняв голову, понял, что Клаус ушел, можно ехать домой. Никого предупреждать не надо, дежурные хирурги на месте, они приехали заранее, для них он, Рычагов, на банкете.

Уже стемнело. Геннадий Федорович черным ходом вышел из больницы, стараясь никому не попасться на глаза. Долго сидел в машине, глядя на стрелку датчика температуры, пока мотор не прогрелся. Он чувствовал, как земля уходит у него из-под ног, словно бы он повисает в воздухе, между небом и землей, уже ненужный никому здесь и еще не востребованный там.

  46