По правде говоря, он бы не удивился, если бы Мирон в ответ на эти слова дал ему в ухо. То, что Юрий в данный момент вел машину по скользкой, запруженной автомобилями дороге, вряд ли остановило бы Мирона – такого, каким Юрий видел его первого января. Но Мирон сегодняшний был уже не тот, и в ответ на обидную отповедь Юрия он лишь криво ухмыльнулся и принялся чиркать зажигалкой, закуривая сигарету.
– Ладно, – неожиданно спокойно произнес он, справившись наконец с процессом прикуривания и выпуская из ноздрей две густые дымные струи. – В чем-то ты, конечно, прав. Сказав "А", надо говорить "Б", иначе не стоило и рта раскрывать. Так вот, дружок, что волнует и задевает меня в этой истории больше всего. Вот ты сказал: человека, мол, убили. Ты, конечно, имел в виду, что убили его случайно...
– Естественно, – сказал Юрий. – А как же иначе? Чтобы умышленно прикончить человека голыми руками, нужно быть либо профессионалом высокого класса, либо горой мяса, но тогда совершить убийство незаметно не получится. Убить одним ударом – это одно и это сложно. А забить до смерти, затоптать, задавить – это проще, но это было бы заметно. Так что помер этот твой Сидяков, скорее всего, от обыкновенного инфаркта.
– Ага, – сказал Мирон. – А на прошлой неделе, между прочим, при точно таких же обстоятельствах откинул копыта один мент. В начале вечера его угораздило заявить: я, мол, подполковник милиции! – а к концу его уже понесли из подвала вперед ногами.
– Совпадение, – предположил Юрий.
– А то как же! На моей памяти это уже то ли пятое, то ли шестое "совпадение". Нет, я понимаю, конечно: народ у нас в основном нездоровый, измученный стрессами, неправильным питанием и сидячим образом жизни, а тут мочиловка, красные сопли веером, ребра трещат, сердчишко вот-вот из груди выпрыгнет... Словом, какому-нибудь скрытому гипертонику в нашем подвале копыта откинуть ничего не стоит. Но смотри, какая интересная получается картинка. Я тут припомнил кое-что, навел кое-какие справки... Все люди, которые умерли в Клубе, были неплохо обеспечены, занимали довольно высокое положение в обществе и пользовались определенным влиянием. Это раз. Все они загибались почему-то именно во время драки стенка на стенку – не до, не после и не в кругу, когда дрались один на один, а вот именно в толпе, в сумятице, в неразберихе. Это два. Дальше. Если верить информации Светлова, кто-то огребает со всего этого неплохие барыши – продает записи, держит тотализатор, и я не знаю, что еще. А где грязные деньги, там непременно и шантаж, и дележ прибылей, и, сам понимаешь, жмурики... Это, конечно, тоже можно списать на совпадение, но уже с некоторым усилием, так ведь?
– Гм, – сказал Юрий.
Они медленно ползли в середине огромной пробки, растянувшейся, самое малое, на километр. Снег лепил так густо, что его уже не сдувало с гладких, старательно отполированных плоскостей; крыши автомобилей, багажники, номерные знаки, решетки радиаторов и даже фары – все было залеплено вездесущим снегом. От горячих капотов и глушителей валил пар, красиво подсвеченный фарами и рубиновыми огнями стоп-сигналов. Тысячи "дворников" ходили взад-вперед по лобовым стеклам в сложном гипнотизирующем ритме, сотни двигателей тарахтели и глухо бормотали на малых оборотах, отравляя выхлопными газами морозный воздух.
– Вот тебе и "гм"! – воскликнул Мирон. – А тут еще Сидяков. Государственный аудитор Павел Христофорович Сидяков. И не просто аудитор, а тот самый, который неделю назад завершил проверку одной коммерческой фирмы, которая принадлежит господину Рамазанову, известному под именем Адреналин.
Юрий присвистнул. Вот это сюрприз! Похоже, кумир и духовный наставник Мирона и впрямь прятал кое-что за своим иконостасом, и было это "кое-что" похуже стопки кассет с самым жестким порно.
– Результатов проверки я не знаю, – продолжал Мирон, – и что-то мне подсказывает, что никогда не узнаю. Но, судя по образу жизни, который ведет Адреналин, от его фирмы осталась одна пустая скорлупа и дни ее в деловом мире сочтены. Долги, запутанная отчетность, неуплаченные налоги... В общем, уголовно наказуемый бардак. Конечно, Адреналин во всеуслышание заявляет, что ему на это плевать и что деньги – грязь, но как же тогда быть с Сидяковым? А кассеты? Тотализатор?
Впереди загорелся красный. Юрий выключил передачу, поставил ногу на педаль тормоза и тоже закурил.
– Три дня назад, – сказал он, – ты утверждал, что на журналистику тебе плевать с высокого дерева.