Последние отзывы

  59  

У себя в кабинете Андрей усадил Вана на стул – не на табурет для подследственных, а на стул секретаря сбоку от стола, – уселся сам и сказал:

– Ну, что там у тебя с ними произошло? Рассказывай.

И Ван сейчас же принялся рассказывать своим размеренным повествовательным голосом:

– Неделю назад ко мне в дворницкую явился районный уполномоченный по трудоустройству и напомнил мне, что я грубо нарушаю закон о праве на разнообразный труд. Он был прав, я действительно грубо нарушал этот закон. Три раза мне приходили повестки с биржи, и три раза я выбрасывал их в мусор. Уполномоченный объявил мне, что дальнейшее манкирование грозит большими для меня неприятностями. Тогда я подумал: ведь бывают же случаи, когда машина оставляет человека на прежней работе. В тот же день я отправился на биржу и вложил свою трудовую книжку в распределительную машину. Мне не повезло. Я получил назначение директором обувного комбината. Но я заранее решил, что на новую службу не пойду, и остался дворником. Сегодня вечером за мной пришли двое полицейских и привели сюда. Вот как все было.

– Поня-атно, – протянул Андрей. Ничего ему было не понятно. – Слушай, хочешь чаю? Здесь можно попросить чаю с бутербродами. Бесплатно.

– Это будет большое беспокойство, – возразил Ван. – Не стоит.

– Какое там беспокойство!.. – сердито сказал Андрей и заказал по телефону два стакана чая и бутерброды. Потом он положил трубку, посмотрел на Вана и осторожно спросил: – Я все-таки не совсем понимаю, Ван, почему ты не захотел стать директором комбината? Это уважаемая должность, ты бы получил новую профессию, принес бы много пользы, ты ведь очень исполнительный и трудолюбивый человек… А я знаю этот комбинат – вечно там воровство, целыми ящиками обувь выносят… При тебе этого бы не было. И потом, там гораздо выше зарплата, а у тебя все-таки жена, ребенок… В чем дело?

– Да, я думаю, тебе это трудно понять, – сказал Ван задумчиво.

– А чего тут понимать? – сказал Андрей нетерпеливо. – Ясно же, что лучше быть директором комбината, чем всю жизнь разгребать мусор… Или, тем более, вкалывать шесть месяцев на болотах…

Ван покачал круглой головой.

– Нет, не лучше, – сказал он. – Лучше всего быть там, откуда некуда падать. Ты этого не поймешь, Андрей.

– Почему же обязательно падать? – спросил Андрей, растерявшись.

– Не знаю – почему. Но это обязательно. Или приходится прилагать такие усилия удержаться, что лучше уж сразу упасть. Я знаю, я все это прошел.

Полицейский с заспанным лицом принес чаю, откозырял, качнувшись, и боком выдвинулся в коридор. Андрей поставил перед Ваном стакан в потемневшем подстаканнике, придвинул тарелку с бутербродами. Ван поблагодарил, отхлебнул из стакана и взял самый маленький бутерброд.

– Ты просто боишься ответственности, – сказал Андрей расстроенно. – Извини, конечно, но это не совсем честно по отношению к другим.

– Я всегда стараюсь делать людям только добро, – спокойно возразил Ван. – А что касается ответственности, то на мне лежит величайшая ответственность. Моя жена и ребенок.

– Это верно, – сказал Андрей, снова несколько растерявшись. – Это, конечно, так. Но, согласись, Эксперимент требует от каждого из нас…

Ван внимательно слушал и кивал. Когда Андрей кончил, он сказал:

– Я тебя понимаю. Ты по-своему прав. Но ведь ты пришел сюда строить, а я сюда бежал. Ты ищешь борьбы и победы, а я ищу покоя. Мы очень разные, Андрей.

– Что значит – покоя? Ты же на себя клевещешь! Если бы ты искал покоя, то нашел бы тепленькое местечко и жил бы себе припеваючи. Здесь ведь полным-полно тепленьких местечек. А ты выбрал себе самую грязную, самую непопулярную работу, и работаешь ты честно, не жалеешь ни сил, ни времени… Какой уж тут покой!

– Душевный, Андрей, душевный! – сказал Ван. – В мире с собой и со Вселенной.

Андрей побарабанил пальцами по столу.

– И что же, ты так всю жизнь и намерен пробыть дворником?

– Не обязательно дворником, – сказал Ван. – Когда я сюда попал, я был сначала грузчиком на складе. Потом машина назначила меня секретарем мэра. Я отказался, и меня отправили на болота. Я отработал шесть месяцев, вернулся и по закону, как наказанный, получил самую низкую должность. Но потом машина опять стала выталкивать меня наверх. Я пошел к директору биржи и объяснил ему все, как тебе. Директор биржи был еврей, он попал сюда из лагеря уничтожения, и он меня очень хорошо понял. Пока он оставался директором, меня не беспокоили. – Ван помолчал. – Месяца два назад он исчез. Говорят, его нашли убитым, ты, вероятно, это знаешь. И все началось сначала… Ничего, я отработаю на болотах и снова вернусь в дворники. Сейчас мне будет гораздо легче – мальчик уже большой, а на болотах мне поможет дядя Юра…

  59