Скрипнула ветка, затем послышался хруст и из кустов выбрался Петруха.
– Эй, там лодка! – сдавленным голосом произнес он. – Большая и с мотором. Привязана к дереву, на мостках, в заводи.
– Мотор на ней есть?
– Кажется, там автомобильный движок стоит с водометом.
– Лодка, говоришь? – оживился Грош.
– Да, лодка.
– А мотор ты, Петруха, запустить сможешь?
– Не знаю, когда-то удавалось. Раньше плавал по реке, я же сам с Истры.
– Это хорошо. А ты, Сема, рубишь в механизмах?
– Смотря в каких, Грош. Я рублю в замках неплохо, а вот насчет лодочных моторов… Я же не дизелист, – сказал Сема.
Грош скрежетнул зубами. Он сам ничего не понимал в лодочных моторах.
– Ну, да ладно, как-нибудь выберемся.
– Послушай, – вдруг проговорил Сема, – а может, ну их к черту, этих охотников или кто они там? Возьмем лодку и сделаем ноги. Тихо отплывем и только они нас и видели.
– Тихо, говоришь? – проронил Грош.
– Ну да. Тихо отвяжем лодку, оттолкнемся и с концами.
– А жрать ты что будешь, Сема?
– Жрать – это действительно проблема.
Мужчины уже давно были голодны, есть хотелось нестерпимо. И может, если бы не голод, то Грош и не решился бы на нападение, а так выбирать не приходилось. Он несколько минут еще мешкал, а затем повернулся к Петрухе.
– Ты как?
– Нормально, – ответил молодой парень, тряхнув головой.
– Это хорошо. Тогда, Сема, может, ты скажешь, как будем брать, как захватим домик?
– А что здесь думать, Грош: ворвемся, пушки наставим, всех свяжем. А если кто рыпнется – пулю в лоб.
– А дальше как? – спросил Грош, поглаживая ствол автомата.
– Свяжем их, жратву заберем, закроем в домике и тю-тю отсюда.
– А если они выберутся, шум поднимут, расскажут, что нас видели? Думаю, военные ходят, нас ловят.
– Может, ходят, кто их знает?
– Я думаю, их всех надо кончить, – спокойно сказал Грош. – Пристрелим, а домик подожжем.
Пусть сгорят с потрохами, превратятся в головешки. Не будет их живых, не будет и свидетелей.
Никто нас не видел.
– Так-то оно так, – неуверенно сказал Сема.
А между тем, он прекрасно понимал, что с охотниками лучше всего расправиться, и правда, скорее всего, на стороне его приятеля. А жалость здесь неуместна. Тем более, что руки у бандитов были по локти в крови и одной смертью больше, одной меньше – это уже ничего не решало.
Возможно, если бы бандиты знали, кто в домике, они обошли бы его стороной, несмотря на жгучий, нестерпимый голод и желание покурить, приодеться. Они обошли бы домик за десять верст, не осмелясь подойти к нему на расстояние выстрела. Но бандиты пребывали в неведении и надеялись, что охотники, не ожидающие нападения, станут их легкой добычей.
– Послушай, Грош, – сказал Сема, – может, дождемся утра?
– И что, будем мерзнуть, сидеть под деревьями? Ведь даже костра не разожжешь.
– Не впервой, – сказал Сема.
– Если хочешь, сиди здесь, а мы с Петрухой пойдем, переночуем, как люди, в тепле и сытости.
– Нет, я с вами, – у сказал Сема.
– Ясное дело, что с нами, куда же ты денешься! – и Грош махнул рукой. – Сейчас пойдем, надо с ними кончать. Ворвемся в дом, всех положим на пол, руки свяжем, возьмем все что надо.
Может, переночуем ночь в домике, а потом будем уносить ноги. Петруха, ты постоишь у окна, понял? И если кто вдруг выскочит, бей, стреляй не задумываясь.
– Понял, – кивнул парень, понимая, что лучше Грошу не перечить, да и спорить бессмысленно.
Петруха уже давно пожалел, что убежал вместе с этими двумя мерзавцами. Лучше тюрьма, лагерь, чем холод, голод и опасности. Ведь, скорее всего, их поймают, хотя, пока что Бог миловал и бандитам удавалось вовремя уносить ноги, обходя засады, расставленные солдатами.
– Пошли.
– С Богом.
– Ты Бога не поминай-то.
Уголовники, держа автоматы наготове друг за дружкой медленно двинулись к домику. Петруха обошел домик и стал шагах в семи от маленького окошка, спрятавшись за пихтой.
Он тут же подумал:
«Какого черта меня сюда поставили? Через это окошко даже собака не выскочит, такое оно маленькое. Ну, ладно, Грош поставил, ему и решать».
Дверь в домик оказалась не запертой. Охотники явно никого не опасались. Грош и Сема вошли бесшумно, лишь дверь едва слышно скрипнула, тонко и протяжно. Бурлаков этот скрип слышал, но подумал сквозь сон, что, скорее всего, это Комбат или Андрюха вышли отлить. Дело обычное.
Поэтому он лишь повернулся на бок, удобнее устраиваясь в своем спальнике.