– Двести тысяч, – сказал он.
Японец пожал плечами:
– К сожалению, финансовые вопросы обсуждать со мной бесполезно. Мне довели сумму в сто тысяч долларов и эта сумма окончательная, – он качнул носками ботинок, коснулся ими пола, будто бы собирался подняться и уйти. С его лица исчезла улыбка. – К тому же, у меня было предписание начинать с пятидесяти тысяч.
– Сто пятьдесят, – дрогнувшим голосом произнес Петраков и подумал, можно ли назвать сто пятьдесят тысяч суммой с пятью нулями, ведь нулей то четыре.
И внезапно услышал в ответ:
– Хорошо. Сто пятьдесят. Утрясти повышение гонорара я беру на себя. Вы согласны, Аркадий Карпович?
– Когда мы подпишем договор? Когда нужно приступать к работе? От кого я получу точное задание? – начал засыпать вопросами доктора Фудзимото Петраков.
– В самое ближайшее время. Вы же никуда не собираетесь уезжать из города?
– Нет.
– Ну, вот и отлично. Вы обещаете нам сотрудничество, я обещаю вам вознаграждение. Я обязательно отыщу вас в ближайшие дни, – японец поднялся и протянул руку. – Всего хорошего, Аркадий Карпович, рад был с вами познакомиться лично, – и, не дожидаясь ответных любезностей, японец вышел в гостиную.
В доме стояла непривычная тишина. Дети сидели в углу дивана, настороженно поглядывая на гостя, в кухне не звенела посуда, из комнаты дочери не доносилось звуков музыки.
– Хорошие ребята, – усмехнулся японец, глядя на внуков Петракова.
– Я проведу вас.
Доктор Фудзимото взглядом указал на пачки долларов, лежавшие на столе в кабинете, как бы намекая Петракову, мол, пока их никто не видел, лучше убрать.
Когда Аркадий Карпович бросил деньги в ящик письменного стола и закрыл его на ключ, щелкнул замок входной двери. Гость ушел.
А жена и дочь бросились с расспросами к Аркадию Карповичу:
– Кто это? Что предлагал?
– Пока еще ничего определенного, – отнекивался Петраков, – но, возможно, мне предложат работу в новом российско-японском университете.
– И платить, наверное, хорошо будут? – дочь с уважением смотрела на отца. Такое в последние годы случалось не часто.
Петракову хотелось достать из ящика деньги и небрежно бросить их на стол, мол, посмотрите, меня ценят, я кое-что могу. И это только начало.
Но вместо этого он пожал плечами:
– Не знаю, видно будет.
И тут взгляд жены упал на дверь гардероба, чуть приоткрытую. Она конечно же не могла рассмотреть что там в темноте, но, наверное, чувствовала по волнению мужа. Сделала шаг.
Аркадий Карпович, заступил ей дорогу, чуть приподнял руку, останавливая. Женщины обычно ревниво относятся к тому, если мужья начинают сами покупать себе одежду, будто делают это не столько для своих жен, сколько для других женщин. Не являлась исключением и жена Петракова.
– Аркаша…
– Сколько раз я просил тебя не называть меня Аркашей! У меня есть имя.
– Аркадий, – тут же исправилась женщина, но это не изменило ситуацию.
Петраков, как вкопанный, стоял на ее дороге, не подпуская к гардеробу, будто от этого зависели его жизнь или смерть. И жена отступила, зная наперед, что стань она настаивать, все кончится скандалом.
– Это так необычно, – понизила она голос, – раньше к тебе такие гости не ходили.
– Я ученый с… – он хотел добавить «с мировым именем», но благоразумие взяло верх, – с определенными дарованиями и нет ничего странного в том, что за рубежом интересуются моими разработками.
– Папа…
– Отец знает, что делает.
Дочь покосилась на отца. Она старалась припомнить, когда в последний раз он ходил в лабораторию, проводил исследования. Кое-что смутное она припоминала со времен детства. Его исследовательская работа закончилась, когда ей было лет тринадцать-четырнадцать.
Петракову буквально пришлось выталкивать из кабинета родственников, потому что в приоткрытую дверь просовывали головы внуки.
– Все. Просто человек зашел поинтересоваться как я живу и предложил мне работу. Возможно, я соглашусь. Оставьте меня одного, – он навалился плечом на дверь и тут же задвинул ригель защелки. – Уф! – выдохнул и осмотрелся.
Теперь собственный кабинет казался ему несколько чужим. Не всегда хватало средств оборудовать его в соответствии с собственным вкусом.
В мыслях Петраков уже находился далеко от своего дома.
"Как же давно это было? – думал он. – Прибайкалье, опытная станция, лаборатории, полигоны… А теперь все вернется? Конечно, кроме молодости. Боже мой, какие у меня были лаборантки!