Особенно,... 
31 
Но дача была несбыточной мечтой. Денег у них с мамой никогда бы на нее не хватило, даже если жить только на хлебе и воде. Ольге Афанасьевне было под шестьдесят, и она давно уже не могла работать на стройке. Ноги чудовищно опухали, суставы ломило, пальцы рук сводило судорогой. В Питере всегда было ветрено и сыро, и казалось даже, что с каждым годом становится все холоднее. Закованный в камень, который совсем не хранил тепло, зато остывал мгновенно, этот город был необычайно красив, но зато и беспощаден. Здешний климат подтачивал здоровье, поэтому Зоя мечтала жить на природе, и мама мечтала.
И Жора купил для них дачу. Зоя была готова его убить. Она посчитала, что это слишком щедрый подарок, ею не заслуженный. Домик был маленький, и участок маленький, но зато двум одиноким женщинам под силу было его поднять. Жора так и сказал:
– Я знал, что больше ты не примешь.
Зоя пообещала, что расплатится с ним при первой же возможности. А ночью она горько плакала, потому что знала: такая возможность ей вряд ли представится. Вот если бы она была красавицей... Она сама пугалась этих мыслей: отблагодарить его по-женски. Связь с Жорой казалась ей кощунством. Даже если бы ее тело было совсем другим, красивым и стройным. Все равно нельзя.
Однажды назло Жоре она переспала с бородатым электриком, менявшим в доме проводку. Электрик был пьян, Зоя зла на себя, а еще больше на Жору за то, что он есть, за то, что ворвался в ее жизнь со своим благородством и красивым мускулистым торсом и мучает ее теперь. В общем, она не осталась старой девой именно благодаря Жоре. Грехопадение привнесло в ее картины нечто новое, они словно обрели, наконец, плоть, в них появилась женская стать. Жора это заметил и опять ее хвалил. Зоя краснела и от удовольствия, и оттого, что он был легко, по-летнему одет, его ноги тоже были мускулистые и очень красивые. Она мысленно примеривала их на свою новую картину, в стайку берез на лесной опушке, и тихо млела.
Вот уже пять лет она страдала. Она, как преданная собака, ела у него с руки, втайне мечтая убить, чтобы никому не достался. Но когда Жора уезжал, корила себя за эти мысли и готова была на все, лишь бы он приехал опять. Это наполняло ее жизнь страданием, следовательно, вносило в нее гармонию. У Зои были свои представления о счастье. Она предпочла бы Голгофу персональной выставке в ЦДХ. Жора наполнял ее жизнь смыслом, а ее картины светом. Поэтому Зоя искренне считала себя счастливой, а Жору своим божеством. Отдать его она смогла бы только какой-нибудь богине. Но, по счастью, Жора не заговаривал о женитьбе.
Вторым подарком судьбы была женщина. Это случилось через год после знакомства с Жорой. Зоя пыталась продать свои картины где только можно, Ольга Афанасьевна даже ездила с ними в Москву, где по ее словам, публика была богаче и не так жалась. Однажды на уличном вернисаже к Зоиным картинам подошла женщина. Она была очень красива и хорошо одета. С сомнением взглянув на толстуху в пальто из плащовки и в войлочных сапогах на слоновьих ногах (уже было холодно, середина ноября), красавица спросила:
– Это вы писали?
– Дочка моя балуется.
– У вашей дочери настоящий талант, – похвалила красавица.
– Из таланта каши не сваришь, – пробурчала Ольга Афанасьевна. – Непутевая у меня дочка, вся в папашу уродилась.
– Ее отец тоже был художником?
– Пьянью подзаборной он был! – вскипела Каретникова. – Швалью и рванью!
– Сколько вы хотите за картины?
– За которую?
– К примеру, вот за эту, – красавица указала на пейзаж, где по всему холсту стелились могучие ветви согнутого порывом ветра дерева.
– Уж больно мрачная. Зачем она вам? – нахмурилась Ольга Афанасьевна. – Возьмите вот эту, с елочкой, она покрасивше и не такая дорогая. Сто долларов, – сказала она после паузы.
– Странный вы продавец, – рассмеялась женщина. – Как вас зовут?
– Каретникова я.
– А имя-отчество?
– Ольга Афанасьевна.
– Вот что, Ольга Афанасьевна... Приходите завтра по этому адресу...
Красавица достала из сумочки блокнотик в золотом переплете и, быстро написав что-то на листке, вырвала его и сунула толстухе.
– Это зачем?
– У меня картинная галерея. Я выставлю там работы вашей дочери и попытаюсь их с выгодой продать. Процент возьму небольшой, мне сдается, что вы нуждаетесь. Вам есть где ночевать? Я могу порекомендовать вам недорогую гостиницу и оплачу номер. Вы согласны? Зачем вам стоять весь день на холоде, да и цену вы называете смешную, – благодетельница указала на прилепленную к одной из рам бумажку. – Еще один ноль не мешало бы дорисовать. Художник пишет примерно одну картину в месяц, и ее продажей он должен покрывать все расходы за тот же срок. Я этим займусь. Я вам даже выдам аванс.
31 
