Особенно,... 
38 
* * *
Когда дядя Боря появился в галерее, Катя вздохнула с облегчением. Он, как обычно, сделал по залу несколько кругов, подолгу задерживаясь у какой-нибудь картины, и в итоге остановился на дешевой миниатюре. Заплатив в кассу, «дядюшка» ушел.
«Через три дня, на четвертый. В час ночи. Казанский вокзал».
Она подготовилась. Оделась броско, чтобы быть заметной издалека. Красная блузка, белые брюки, яркий макияж, в волосах алый бант, усыпанный стразами. Ничка посмотрела на нее удивленно:
– Куда это ты собралась, ма, да еще в таком виде?
– У меня деловая встреча.
– Деловая? – Ничка скривила губы, но тут зазвонил ее мобильник, и девочка совсем по-взрослому сказала в розовую, усыпанную блестками трубку: – Да, я. Конечно, буду! Как я могу такое пропустить?
Катя покачала головой и поправила объемную белую сумку, висевшую на плече, – растет дочь. И совсем не такой, какой ей бы хотелось. «На себя посмотри», – опомнилась она и, бросив последний взгляд в зеркало, вышла из дома. Она ехала работать.
Казанский вокзал, несмотря на позднее время, был полон. Дядю Борю она заметила не сразу. Неприметный и словно побитый молью старичок притулился на стуле, будто какой-нибудь командировочный, измученный беготней по многомиллионному муравейнику-столице и теперь смиренно дожидающийся своего поезда. У его ног стоял потрепанный чемодан. Неприметной расцветки, с выдвигающейся ручкой, на колесиках. На вид чемодан был легким и тощим, а какой еще может быть у командировочного? Это раньше в столицу ездили за дефицитом, а сейчас всего полно. Глаза дяди Бори были закрыты, на соседнем сиденье лежала газета, что означало: занято.
Она сняла ее и присела на краешек. Дядя Боря открыл глаза и посмотрел на нее, как ей показалось, неодобрительно. Но ничего не сказал. Она протянула руку и подвинула к себе чемодан. Потом не спеша расстегнула молнию. Там оказалась картина. Ей достаточно было одного взгляда, чтобы ее оценить. В правом нижнем углу виднелась хорошо знакомая ей подпись.
– Тысяч за восемьсот берусь продать, – шепотом сказала она.
– Устраивает, – одними губами ответил дядя Боря, и она, застегнув молнию на чемодане не спеша встала. – Как договаривались: завтра.
– В три.
– Хорошо, в три.
Она выдвинула ручку и не спеша направилась к туалетам, катя за собой чемодан. Заплатила в кассу, оторвала от рулона кусок туалетной бумаги и двинулась в кабинку. Там оказалось тесно, но она была к этому готова. Мгновенно переоделась, стащила с волос алый бант, нацепила на голову темный парик, потом достала из сумки заранее сшитый розовый чехол и натянула его на чемодан, предварительно запихав в него красную блузку и белые брюки. Туда же полетел бант.
Из кабинки вышла уже не яркая сексуальная блондинка с белой сумкой через плечо и потрепанным чемоданом в руках, а неприметная темноволосая женщина средних лет, катящая за собой поклажу, на которой невольно задерживался взгляд. Яркая сумка осталась висеть в кабинке. Подойдя к зеркалу, Катя несколькими быстрыми, точными движениями сняла с лица макияж. Надела очки и, заметно нервничая, подошла к зевающей кассирше.
– Что вы хотели, женщина?
– Извините... – залепетала она. – Я иногородняя... В Москве впервые... Не подскажете, как мне поступить?
– Ну?
– По радио все время объявляют о бесхозных вещах, – заикаясь от волнения, сказала Катя. – Что терроризм и все прочее...
– И?
– Там, в кабинке, сумка. Я побоялась ее трогать. В ней что-то тикает.
Женщина мигом проснулась:
– И что делать? А?
– Я не знаю. Они говорят: срочно сообщить.
– Сумка, значит.
– И тикает.
Кассирша затряслась. Потом торопливо перекрестилась:
– О, господи!
– Пойдемте к милиционеру.
Они вдвоем затрусили к патрулирующему Казанский вокзал сотруднику милиции.
– Сумка, говорите? – сразу напрягся он и тут же стал связываться с кем-то по рации.
– И тикает, – хором сказали они.
– Говорят: тикает, – срывающимся голосом доложил патрульный.
Катя терпеливо ждала, пока поднимется суета. Пришли еще двое. Подбежала какая-то женщина в форме железнодорожника. Теперь все внимание было приковано к обнаружившей сумку кассирше. Вокруг нее собралась толпа. Казанский вокзал был местом особенным, обнаружение там бесхозных вещей сразу напрягло сотрудников милиции. Все еще помнили взрывы в метро, которые прогремели не так далеко отсюда.
Катя исчезла, не дожидаясь, пока объявят тревогу. Оставшаяся в кабинке сумка была пуста после того, как она вынула оттуда парик и свою новую одежду. И ничего там не тикало, но чтобы разобраться в этом, им понадобится время. К машине она не пошла, оставила ее на платной стоянке до завтра. Проплатила заранее за двое суток, договорившись с охранником, а сама взяла такси и приехала домой в три часа ночи. Все уже спали.
38 
