Особенно,... 
42 
– Что, разочаровала? – улыбнулась Катя.
– Нет, но... В общем, проходите! – Зоя тоже, наконец, улыбнулась. – Мы сейчас на даче живем, вообще-то у нас обычно порядок.
– И вы решили временно превратить квартиру в мастерскую?
– У меня стресс, – коротко сказала Зоя. – Я в таком состоянии пишу взахлеб, чтобы отвлечься.
– Я вижу, что стресс у вас сильный, – сказала Катя, осматриваясь. – Это новая картина?
– Да.
– Хороша.
– Ничего хорошего, – Зоя вновь помрачнела. – Не Васильев же.
Катя невольно вздрогнула.
– И не Левитан, – добавила Зоя. – Вот они гении, а я так. Погулять вышла.
– Ну, зачем вы на себя наговариваете?
– Говорите уже, с чем пришли, – вздохнула Зоя.
– У меня к вам просьба не совсем обычная.
Зоя сразу же насторожилась.
– Называйте меня, пожалуйста, на ты. И Катей, – она попыталась слегка разрядить обстановку.
– Тогда уж и вы мне не выкайте. Ты, – поправилась Зоя и добавила, словно пробуя на вкус: – Катя.
– Куда мне можно сесть?
– Да куда хочешь.
Зоя смахнула одежду с одного из кресел и уселась напротив на диван. Беспорядок здесь был живописный в прямом смысле слова: пахло красками и еще чем-то особенным, не совсем обычным, чем может пахнуть только в мастерской художника. Катя прекрасно знала этот запах. И это мешало ей изложить свою просьбу. Она уже понимала, что такое Зоя. Есть миры, где деньги значения не имеют, предлагать их бессмысленно. Эти миры создают люди особенные, которые словно уже побывали в будущем и понимают свое для него значение. Понимают, что должны пренебречь малым, то есть деньгами, ради большого. Ради будущего, составной частью которого является создаваемый ими сейчас собственный маленький мир. И как с ними быть, с этими пришельцами из будущего?
– Что же ты, Катя? – серьезно, без улыбки, спросила Зоя. – Говори, я слушаю.
– Мне нужна копия картины, – просто сказала та.
– Всего-то?
– Я думала, ты обидишься.
– Вот она, моя обида, – кивнула Зоя на свою последнюю картину. – Вся здесь. Уж так я обиделась, что три дня писала взахлеб. А он подумал, что... – она вдруг замолчала.
Картина, только что написанная Зоей, и в самом деле была прекрасна. В ней не ощущалось прежней легкости, зато было много чувства, экспрессии и даже отчаяния. Солнце пробивалось сквозь тучи, как бур через толщу угля, и от единственной яркой точки по всему холсту словно расходились трещины. Это уже было далеко от фотореализма.
– Несчастная любовь? – тихо спросила Катя.
– Я его ненавижу! Убить готова!
– Мерзавец, да?
– Прекрасный человек, – сопя, сказала Зоя. – Такой прекрасный, что хочется его убить, чтобы никому не достался.
– Это жестоко, – невольно улыбнулась Катя. – Прекрасное должно жить.
– Вам-то что. У вас, небось, нет таких проблем. Вы от несчастной любви не умираете. – Перешла на «вы» Зоя.
– Да и ты, как я вижу, живешь. И тебе это только на пользу. Ты сильно выросла за этот год, Зоя. И если хочешь знать, я тоже не замужем.
Это «тоже» вырвалось у нее непроизвольно. Она подумала, что Зоя обидится, но та словно не заметила. Или заметила, но в это время раздался телефонный звонок. Зоя нехотя взяла мобильный, но щеки ее тут же вспыхнули.
– Извини, – сказала художница и поспешно ушла на кухню.
Вернулась Зоя минут через пять и совсем в другом настроении.
– Богатым будет, – вздохнула она, и ее пальцы машинально погладили мобильный телефон.
– Это он, да?
– Он.
– Вот видишь: любит.
– Что вы в этом понимаете, – в Зоином голосе была горечь. – Вы – это вы все. Люди. Что ж, показывай, с чего я должна написать копию.
Чемодан остался в прихожей. Пока она ходила за ним, Зоя поставила чайник. Катя водрузила чемодан рядом с мольбертом, на котором стояла последняя Зоина картина, почти уже оконченная, и расстегнула молнию.
– Вот, смотри. – Она увидела, как чашка в Зоиной руке задрожала. – Что с тобой?
– Нет, ничего.
– Ах, да! Подпись. Да, это Васильев. Ты хочешь спросить, зачем мне копия?
– Нет, – тихо сказала Зоя.
– Я могу ответить.
– Не надо.
– Я понимаю, что деньги для тебя не главное, но... Я готова заплатить за копию пять тысяч долларов.
Зоя молчала.
– У меня к тебе только одна просьба. Никто не должен о ней знать. Ни одному человеку не надо говорить, что ты видела эту картину. Зоя, тебе нехорошо? Я готова прямо сейчас отдать деньги.
– Вы ненормальные, – вырвалось у Зои.
– Кто мы?
42 
